Ограничения, налагаемые на средства массовой информации
Несмотря на то, что в Америке преобладает либеральная точка зрения на средства массовой информации, ни один вид СМИ не может действовать в условиях неограниченной свободы. Правительство налагает определенные ограничения, не смотря на очевидно абсолютный характер Первой поправки Конституции.
Тщательный анализ подобных ограничений был предложен Джоном Стивенсом - историком, изучающим журналистику. В своем эссе о свободе слова Стивене дополнил два суждения о свободе, высказанные Фредериком Сибертом в своем монументальном труде о свободе прессы в Англии, двумя положениями о свободе слова. Ниже приведены четыре указанные суждения:
1. Степень государственного контроля над прессой зависит от характера взаимоотношений между правительством и органами, находящимися в его подчинении.
2. Область свободы сокращается, а количество налагаемых ограничений увеличивается по мере того, как растет давление на правительство и общественные структуры1.
3. Чем более однородно общество, тем большую свободу слова оно допускает.
4. Чем более развито общество, тем более тонкий контроль над свободой слова оно осуществляет2.
Американская история уже показала нам действенность двух суждений Сиберта, а современная история, как представляется, также подтверждает его суждения. В качестве примеров мы рассмотрим права наших средств массовой информации на публикации, критику и предоставление информации о правительстве и обществе.
Ограничения в вопросах издательской деятельности.
Первые газеты, печатавшиеся в Америке, должны были утверждаться должностными лицами колонии, однако до середины восемнадцатого века журналисты выступали за свободу от цензуры и против предварительных запретов. Их независимость находила выражение в полном неприятии Закона о гербовом сборе от 1765 года, который был принят метрополией в попытке поддержать свою опустевшую казну, а не с целью ввести абсолютный предварительный запрет, как это было в прошлом в Британии.
Американские журналисты продолжали выступать против каких-либо налогов, которые могли бы рассматриваться в качестве дискриминационных. Даже в двадцатом веке, когда правительства попытались ввести налог на информацию, пресса успешно боролась с этими налогами с помощью судов. Наиболее ярким является пример, когда в 1934 году губернатор штата Луизианы Хью Лонг убедил законодательное собрание штата ввести 2-процентный налог на валовый доход газет, чей тираж превышал 20 тысяч экземпляров в неделю. Так как Лонг враждовал со всеми 13 крупнейшими газетами штата, за исключением одной, Верховный суд США принял единогласное решение о том, что введение налога является неконституционным злоупотреблением властью.
Способность средств массовой информации бороться с подобным видом налогообложения не означает, что у них есть иммунитет от всех налогов. Исторически на средства массовой информации распространялись такие обычные налоги, которые рассматривались в качестве законной поддержки государства. Например, телеграфное агентство Ассошиэйтед Пресс в 1937 году проиграло судебное дело, связанное с налогообложением, потому что Верховный суд заявил, что рассматриваемые налоги не являются угрозой свободе прессы или свободе слова, а всего лишь являются равными и недискриминационными налогами на предпринимательскую деятельность.
Ограничение на распространение информации
Право на издательскую деятельность лишено всякого смысла, если создаются препятствия на пути реализации права на распространение информации. Время от времени на протяжении своей истории американское правительство в различных формах нарушало положения Первой поправки, касающейся свободного распространения информации. Большинство судебных дел, направленных на устранение этого противоречия, касалось ограничений, налагаемых на распространение листовок или памфлетов, как правило, тех, которые являлись политическими, религиозными или коммерческими по своему характеру, в то время как другие существенные вопросы касались разрешений на отправку корреспонденции.
Верховный суд США в ряде случаев в 1930-х, 1940-х и 1950-х годах принимал решения, что города и штаты не имеют права запрещать распространение рукописных листовок или памфлетов, которые пропагандируют непопулярные идеи. Точно также правительственные органы не могут создавать дискриминационных систем лицензирования и распространения исключительно в целях наложения запрета на распространение религиозных или политических брошюр. С другой стороны, если подобное распространение могло затрагивать общественную безопасность, или если распространяемый материал носит скорее коммерческий, а не идеологический характер, местные органы власти могут использовать некоторые методы контроля, такие как требование к распространителям о получении разрешения проводить агитацию или устанавливать время и определять места для распространения материалов.
В распоряжении правительства имелось дополнительное средство контроля в форме разрешений на отправку корреспонденции второго класса, которые помогали печатным средствам массовой информации, в особенности журналам и рекламным публикациям достигать своей аудитории. Такие разрешения были созданы правительством для того, чтобы содействовать и дозировать распространение знаний, и, тем самым, они превратились в форму лицензирования. Однако выдача разрешений на отправку корреспонденции второго класса была прекращена в 1979 году.
Некоторый контроль за распространением печатной продукции продолжает существовать. Благодаря возможности самостоятельно устанавливать тарифы, почтовые власти угрожают издателям, чья деятельность малорентабельна. Некоторые журналы, выходящие большим тиражом, сократили свой формат и вес с тем, чтобы компенсировать увеличение почтовых расходов, а в период с 1950-х годов и до конца 1970-х годов некоторые другие издания прекратили свою деятельность, потому что они не могли компенсировать расходы на распространение, которые только между 1971 и 1979 годом увеличились на 413%.
Предварительный запрет
Не стоит заглядывать в далекое прошлое, а стоит лишь рассмотреть несложное дело 1979 года во времена администрации Никсона, чтобы удостовериться в том, что в распоряжении правительства имеются другие способы борьбы с непопулярными или диссидентскими новостями и взглядами. Иногда, как в деле с отчетами Пентагона в 1971 году и спором с участием журнала «Прогрессии Магазин» в 1979 году, правительство пытается лишить слова журналистов, представляющих потенциальную опасность, прежде чем их информация будет напечатана или передана в эфир. Прежде чем рассмотреть эти два еще свежих в памяти дела следует взглянуть на историю вопроса. В течение 1920-х годов в штате Миннесота действовал закон, который разрешал суду объявлять какие-либо неприличные, непристойные, похотливые, недоброжелательные, скандальные или клеветнические публикации нарушением общественного спокойствия. Как только публикация объявлялась публикацией, нарушающей общественное спокойствие, ее дальнейшее издание или распространение могло быть запрещено. Когда издатели «Сатердей Пресс» постоянно и невыдержанно утверждали, что гангстеры и рэкетиры контролируют город и должностных лиц округа в Миннеаполисе, их привлекли к суду, а на дальнейшее издание газеты в соответствии с законом штата был наложен запрет.
Апелляция, направленная ими в Верховный суд США в 1931 году привела к тому, что Верховный суд большинством голосов 5:4 отменил действие положения о нарушении общественного спокойствия. Главный судья Чарльз Ивенс Хьюз при составлении заключения большинства по делу Нира против штата Миннесота утверждал, что предварительный запрет в отношении «Сатердей Пресс» противоречит Конституции, однако предварительный запрет можно было считать не противоречащей Конституции мерой в других обстоятельствах, включая неприличные высказывания, фактическое разжигание вражды или создание угрозы национальной безопасности в военное время3. Замечания Хьюза касательно законности предварительного запрета продолжали беспокоить средства массовой информации, и ограничивали свободу судов в принятии решений.
Наиболее известным, очевидно, было не самое значительное дело. Однако из-за того, что оно касалось войны во Вьетнаме, администрации Никсона и гигантов массовой информации (в частности, «Нью-Йорк Таймc» и «Вашингтон Пост») дело 1971 года об отчетах Пентагона рассматривается как чрезвычайно важное противостояние в вопросе использования предварительного запрета.
В июне 1971 года газета «Нью-Йорк Тайме» завершила трехмесячную работу по подготовке к изданию и редактированию полученного незаконным путем 47-томного секретного отчета об истоках вьетнамской войны, озаглавленного «История процесса принятия решения в США по вопросу вьетнамской политики». Это исследование было подготовлено экспертами РЭНД Корпорейшн, одним из которых был Дэниел Элсберг, убежденный в том, что население Америки имеет право знать, как оно было втянуто в длительную и непопулярную войну. Хотя история, рассказанная газетой «Нью-Йорк Таймc», в основном, являлась исторической и. не содержала ничего такого, что могло бы оказать серьезное негативное воздействие на существующую военную стратегию США, она ставила в неудобное положение администрацию Кеннеди, Джонсона и Никсона с политической и дипломатической точек зрения. Газета была убеждена, что право населения на информацию более важно по сравнению с причиненным правительству неудобством и теми этические вопросами, которые окружали публикацию совершенно секретной информации. Администрация Никсона была с этим не согласна. Когда газета отказалась выполнить требования генерального прокурора Джона Митчела о переносе публикации, правительству удалось получить решение суда о временном запрете публикации, что фактически означало предварительный запрет, гарантирующий, что публикация отчетов не будет продолжена до тех пор, пока вопрос не будет рассмотрен в суде.
Дело было направлено на рассмотрение в Верховный суд, и две недели спустя, после того, как судьи в довольно сжатые сроки рассмотрели материалы дела, адвокаты газеты добились небольшой победы, так как смогли убедить большинство судей (6 человек) в том, что правительство не может доказать, что фактическая угроза национальной безопасности возникла в результате публикации какой-либо информации, содержащейся в отчетах Пентагона. Публикация отчетов была продолжена, однако, важнейший вопрос, касающийся права правительства налагать абсолютный предварительный запрет, так и не был решен4.
В 1979 году удалось получить более полный ответ, когда либеральный журнал «Прогрессив» с тиражом 40 тыс. экземпляров оказался втянут в судебный и этический водоворот после того, как его редактор поручил нештатному сотруднику написать заметку о водородной бомбе. Мягко говоря, заметка произвела эффект разорвавшейся бомбы. Писатель Говард Морланд, который в колледже специализировался на экономике и немного увлекался физикой, проделал превосходную работу, изучив учебники, отчеты Конгресса, энциклопедии и научные статьи, а также участвовал в экскурсиях по атомным электростанциям - т.е. использовал все источники, которыми мог воспользоваться любой человек, пожелай он это. Журнал предполагал опубликовать заметку Морланда в апреле 1979 года под названием «Секрет водородной бомбы: как мы его узнали и почему мы рассказываем об этом». Эрвин Пол, редактор журнала «Прогрессив», защищал публикацию заметки, заявляя, что она не раскрывает каких-либо новых или секретных данных, и что она демонстрирует слабости системы государственной безопасности в том, что предположительно, должно составлять один из наиболее охраняемых государством секретов.
Однако статья была настолько точным и четким руководством по созданию водородной бомбы, что когда до ее опубликования журнал «Прогрессив» добровольно, но без энтузиазма направил статью на рецензию официальным лицам на предмет ее соответствия реальным фактам, реакция правительства не заставила себя ждать и была достаточно жесткой. Правительство просило журнал исключить из заметки некоторые детали, однако редактор Пол отказался сделать это. Министерство юстиции затем подало иск в федеральный суд и получило временный приказ о запрете публикации статьи. Обоснованные аргументы правительства базировались на том, что обнародование информации будет способствовать распространению ядерного оружия и тем самым серьезно подорвет политику Соединенных Штатов в области контроля над вооружениями и разоружением5.
Роберт Уоррен, федеральный окружной судья, штат Висконсин, согласился с доводами правительства, заявив: «Если результатом будет ядерная катастрофа, то наше право на жизнь будет уничтожено, а право на опубликование останется спорным»6.
Журнал «Прогрессив» подал апелляцию на запрет судьи Уоррена и готовился к рассмотрению дела во всех инстанциях, вплоть до Верховного суда США. Некоторые критики, включая и журналистов, надеялись, что дело не зайдет настолько далеко из-за вероятности принятия судом более высокой инстанции решения не в пользу журнала7. Как оказалось, суд Бергера не принял решения по делу, потому что почти полностью аналогичная информация о том, как создать водородную бомбу, была опубликована в издании «Мэдисон Пресс Коннекшн». Перед лицом усиливающегося давления со стороны прессы и общественности федеральное правительство отказалось от обвинения в адрес журнала «Прогрессив», который в дополнение своей первоначальной заметке опубликовал также заметки о юридической тяжбе вокруг вопроса о бомбе. Как отмечал Джек Андерсон до принятия окончательного решения по делу «вне зависимости от результата расследования и всего дела журнала «Прогерссив», журналисты и их источники со все большей неохотой будут информировать общество о тех вещах, о которых оно имеет право знать». «Гонения со стороны правительства», - говорил он, - «приведут к возникновению самоцензуры»8.
Подстрекательство
Проходивший в 1735 году в Нью-Йорке суд над издателем Джоном Питером Зенге-ром показал, что судьи выступают против очевидной антилиберальной традиции, выражавшейся в том, что правда не является защитой против обвинений в подстрекательстве. Оправдание Зенгера способствовало закреплению за журналистами права критиковать правительство, но не разрешило вопрос окончательно. Подобные права являются очень слабыми. Доказательство не заставило себя ждать и появилось после создания нового государства и одобрения Конституции с ее положениями о свободе прессы. Закон о подстрекательстве от 1798-1801 годов, чьим инициатором явилась Федералистская партия президента Джона Адамса, был попыткой подавить чрезмерную критику, содержавшуюся в редакционных заметках газет, контролировавшихся антифедералистами или сторонниками Джефферсона. В Законе о подстрекательстве прямо говорилось, что ложные, скандальные и злонамеренные публикации, направленные против правительства США, президента и Конгресса, являются противозаконными. Пятнадцать человек были подвергнуты судебному преследования в соответствии с законом о подстрекательстве, некоторые из них за остроумные замечания, произнесенные экспромтом в адрес президента Адамса. Когда в 1800 году на смену президенту Адамсу пришел Джефферсон, истек срок действия закона, и Джефферсон помиловал каждого, кто был осужден по этому закону.
По утверждению Дона Пембера, ученого, занимающегося законами, регулирующими средства массовой информации, наиболее важным из всех уроков, почерпнутых из Закона о подстрекательстве 1798 года, является вывод о том, что конституционные гарантии сами по себе не делают ничего, чтобы обеспечить свободу слова; американские граждане и их суды должны поддержать Первую поправку, прежде чем она станет работать9.
Дальнейшее подтверждение суждения Сиберта о том, что степень свободы прессы возрастает или уменьшается в обратной зависимости от ощущения безопасности, возникающего у государства, можно обнаружить в политических репрессиях в годы первой мировой войны. В то время, как большинство американцев демонстрировали свою солидарность в деле обеспечения демократии во всем мире, к тем, кто ставил под сомнение волю большинства населения, относились с подозрением. Принимая во внимание социальную и политическую однородность и, тем самым, (по определению Стивенса) нетерпимую атмосферу того времени, неудивительно, что был принят еще один Закон о подстрекательстве. Закон о шпионаже 1917 года и Закон о подстрекательстве 1918 года поставили вне закона открытое выступление против войны, что выразилось в судебном преследовании 2000 нарушителей этих законов. В результате Верховный суд должен был решить, что защищает и что не защищает Первая поправка.
В характерном деле Шенка против Соединенных Штатов, рассматриваемом в 1919 году, судья Оливер Вендел Холмс утверждал, что подстрекательство имеет место только когда используемые слова создают «явную и действительную опасность обществу»10. На протяжении четырех десятилетий суды пытались толковать решение Холмса вплоть до дела 1957 года, в ходе рассмотрения которого суд согласился, что простой призыв к свержению правительства не является подстрекательством; а наоборот необходимо наличие «явной и возможной опасности» фактического свержения правительства. Абстрактные доводы не являются преступлением, однако таковым являются призывы к немедленным действиям.
В связи с трудностями, возникшими при определении состава фактического призыва к немедленным действиям, с 1950-х годов правительство всего лишь несколько раз выдвигало обвинение в подстрекательстве. Критика американского правительства остается как всегда острой, однако суды не прикладывают значительных усилий в деле достижения равновесия между правами государства на безопасность и правами критиков на выражение своего несогласия. Однако склонность истории к повторению дает в наше распоряжение политический трюизм, согласно которому неустойчивое правительство и однородное население могут привести к повторению репрессий.
Клевета
Клевета, связанная с подстрекательством, отходит на второй план, чего нельзя сказать о клевете в адрес граждан. Иск о клевете представляет собой спор между двумя частными сторонами (физическими лицами, корпорациями, ассоциациями и т.д.), в котором государство через судебную систему выступает в качестве арбитра.
В последнее время против американских средств массовой информации ежегодно выдвигается около 500 судебных исков, в которых содержатся обвинения в нанесении ими вреда репутации отдельных лиц или групп лиц. Даже в том случае, если они выигрывают указанные дела по искам о клевете, средства массовой информации могут тратить десятки тысяч долларов на гонорары адвокатам в дополнение к неудобствам, вызванным перерывами в сборе ежедневных новостей и в работе редакции в связи со втягиванием в судебное разбирательство. Когда они проигрывают судебные дела (что иногда происходит), они не только могут выплачивать астрономические суммы в качестве компенсации, достигающей миллионы долларов, но также становятся более осторожными и с меньшей охотой участвуют в прямых журналистских расследованиях.
Согласно мнению многих американцев, это идет прессе на пользу. Существует несколько способов, благодаря которым известные и не очень известные люди с улицы могут противостоять влиятельным средствам массовой информации, так что обвинение в клевете или даже угроза такового вновь и вновь может содействовать установлению равновесия. По мере развития законов против клеветы обыкновенные граждане получают в свое распоряжение некоторые преимущества, призванные компенсировать недостаток средств или политического влияния при противостоянии один на один с прессой.
Наиболее известны дела о клевете, связанные с журналистскими расследованиями и редакционными заметками, однако «Ассошиэйтед Пресс Стайлбук энд Лайбел Мэньюал» предупреждает журналистов, что в 95% дел о клевете обыкновенные граждане заявляют, что репортеры, небрежно сообщавшие об обвинениях в преступлении, нарушении этики, некомпетентности или неэффективности, нанесли ущерб их репутации. Когда дело доходит до фактических ошибок или неточности формулировок, это может нанести ущерб репутации людей. Если в сообщениях в средствах массовой информации говорится об аресте по делу о наркотиках по адресу 250 Саут Мейн Стрит, а фактически арест произошел по адресу 260 Саут Мейн Стрит, честные граждане, проживающие по неверно указанному адресу, могут чувствовать себя униженными и оскорбленными в общении со своими друзьями и знакомыми, и виновниками возникновения этой проблемы являются средства массовой информации.
Для того, чтобы истцы смогли доказать факт клеветы, они должны указать на наличие четырех факторов: диффамации, публикации, идентификации и небрежности. Различные штаты используют различные определения диффамации, однако в большинстве своем они включают положение, что диффамацией является сообщение, делающее людей объектом проявления ненависти, презрения или предметом насмешек; унижающее их в глазах других людей; ведущее к их изоляции или причиняющее им вред в бизнесе, сфере деятельности или профессии. Примерами слов и выражений, которые в суде будут считать диффамацией, являются те слова и выражения, которые предполагают, например, совершение незаконных действий или наличие сомнительных интимных связей или которые заставляют других людей держаться в стороне от сферы деятельности такого лица из-за того, что было сказано о характере ведения дел таким лицом. Диффамация считается опубликованной, если она появляется в такой форме, в которой другое лицо, за исключением автора и лица, подвергшегося диффамации, может соответствующим образом воспринять ее. Любой человек, имевший отношение к копии материала во время процесса публикации, может быть вызван в суд, хотя в иске, очевидно, будут указаны только те лица, которые могут возместить убытки.
Для получения компенсации за клевету истцы должны доказать, что они каким-то образом были выделены из общей массы и при этом ни у кого не остается сомнений в том, что именно они являлись объектом нападения, например, изображены на фотографии или идентифицированы в контексте. Когда средства массовой информации все же указывают имена людей, им следует соблюдать осторожность и не причинить вреда другим людям с таким же именами. В большинстве редакций стандартной практикой является указание полных имен, включая отчество, инициалы, возраст и адрес.
Четвертый критерий - небрежность - появился совсем недавно. В результате рассмотрения в 1960-е годы Верховным судом ключевых дел государственным служащим и общественным деятелям стало сложнее выиграть судебные дела о клевете, если они не могли доказать наличие «фактического злого умысла» (т.е. ответчики знали, что их статьи не соответствуют действительности или их совершенно не волновало, соответствовали ли они действительности или нет). Однако в 1970-е и в начале 1980-х годов события стали развиваться не совсем в пользу средств массовой информации по мере того, как своими решениями Верховный суд позволил как частным гражданам, так и государственным служащим более легко выигрывать дела о клевете; основное внимание уделялось тому, допустили ли ответчики небрежность в своей журналистской практике.
Если истцам не удается убедить судей, что имели место диффамация, публикация, идентификация и небрежность, то их иски, возможно, будут отклонены. Даже если судья и присяжные соглашаются с истцами в том, что присутствуют все четыре критерия, победа стороны, чьи интересы были ущемлены, еще не гарантирована. Истцам приходится отстаивать свои позиции, что они могут сделать, используя те или иные аргументы в свою защиту.
Наиболее часто встречающимися аргументами в защиту являются истина, привилегия и такие доводы, как справедливые комментарии и критика. В некоторых штатах одной истины бывает недостаточно; ответчик должен также доказать отсутствие злого умысла. Привилегия является правом средств массовой информации сообщать о деятельности государственных служащих, выполняющих свои должностные обязанности. Беспристрастное и справедливое краткое изложение фактов, выявленных в ходе заседаний законодательных собраний и судебных разбирательств, считается привилегией средств массовой информации и защищает их от обвинений в клевете.
Средствам массовой информации часто удается избежать обвинения в диффамации благодаря хорошо организованной защите, известной как справедливые замечания и критика. Как правило, подразумевается, что разрешается публиковать дискредитирующий материал, состоящий из комментариев и мнений, а не фактов, по вопросам общественно значимым и вызывающим широкий резонанс. Редакционные статьи, обзоры или критика должны быть сосредоточены на общественных аспектах рассматриваемого предмета: театральный критик может в резких тонах обсуждать игру актрисы и не нести при этом наказания, но не ее личную жизнь. Спортивный обозреватель может критиковать способность полузащитника отдать пас, но не его моральные качества. Кроме того, высказанные мнения должны принадлежать журналисту, а не только тому, чьи соображения о критикуемом лице приводятся в издании. И наконец, ответственные журналисты должны включать фактические данные в свои комментарии, с тем чтобы читатели имели возможность понять, на чем основываются их критические замечания.
До тех пор, пока редакционные статьи, комментарии или отчеты основываются на вышеизложенном, журналисты, очевидно, могут выиграть дело о клевете, если только истцу не удастся доказать фактический злой умысел. Выигранный в 1981 году иск Кэрол Бюрнет на сумму 1,6 млн. долларов США к изданию «Нэшнл Инкуайрер», которое беспочвенно утверждало, что актриса, известная своими выступлениями против употребления наркотиков, появлялась пьяной на публике, напоминает нам, что справедливые замечания имеют свои границы. В еще одном недавнем аналогичном случае журнал «Пентхаус» направил апелляцию против решения суда выплатить компенсацию за клевету в размере 14 млн. долларов после публикации юмористического рассказа о сексуальных переживаниях якобы несуществующей мисс Вайоминг. Настоящая мисс Вайоминг не нашла эту статью смешной и убедила присяжных в том, что ее репутации был нанесен ущерб. Отставной генерал Уильям Уестморлэнд, командовавший американскими войсками во Вьетнаме, в конце 1980 года предъявил иск компании Си-Би-Эс на сумму 20 млн. долларов за документальный фильм компании Си-Би-Эс, в котором утверждалось, что Уестморленд занижал и фальсифицировал численность войск противника с тем, чтобы нарисовать более розовую картину войны, чем ему следовало. Эти рассмотренные в последнее время дела указывают на то, что средства массовой информации все чаще привлекаются к ответственности за информацию, полученную в ходе журналистских расследований, выдуманные отчеты и даже за небольшие по объему новости, порочащие как граждан, так и должностных лиц.
Вторжение в частную жизнь
Судами и законодательными собраниями штатов были разработаны другие средства, призванные помешать средствам массовой информации выходить за рамки разумного по мере того, как они стали все глубже вникать в расплывчатое понятие, известное как право на частную жизнь или право частного лица на то, чтобы он был оставлен в покое. Из-за обеспокоенности нашего общества по поводу существования досье (файлов, содержащих подробную информацию), составляемых кредитными учреждениями, «суперинформационным банком» дяди Сэма, содержащим невероятный объем частной информации о каждом гражданине, вездесущих телевизионных камер наблюдения в банках и т.п., американцы все с большим вниманием относятся к так называемому праву на то, чтобы их оставили в покое.
«Закон о частной жизни» является сравнительно новым законом и датируется 1890 годом, когда два молодых адвоката Сэмюель Д. Уоррен и Луис Д. Брандейс, опубликовали статью в издании «Гарвард Ло Ревью». Оскорбленные выслеживающей всех и вся бостонской прессой, они утверждали, что граждане должны иметь юридическое убежище от назойливой и сплетничающей прессы. С тех пор 6 штатов приняли законы о частной жизни и суды около 34 других штатов продемонстрировали понимание этих основных принципов. Иски в защиту частной жизни связаны с каким-либо из четырех различных правонарушений: выделение из общей массы, вторжение, публикация частной информации и несоответствующее действительности освещение событий с помощью статей, написанных в жанре беллетристики.
Первый иск о вторжении в частную жизнь в истории Америки был связан с использованием фотографии молодой девушки, сидящей на мешке с мукой, без ее разрешения. Этот случай известен как выделение из общей массы. После того, как она проиграла дело в 1902 году, законодательное собрание штата Нью-Йорк разработало первое положе ние штата о защите граждан в таких случаях. В последнее время истцы смогли получать компенсацию за ущерб, нанесенный их праву контролировать свою собственную рекламу и самому извлекать из нее прибыль.
Когда в новостях используются имена или что-либо напоминающее известных лиц, такие лица не могут предъявить иск о выделении из общей массы, но в том случае, если указанные лица имитируются или выделяются в коммерческой рекламе, то они могут подать такой иск. Так как многие рекламодатели используют полные имена людей (имя Фреда Уипла может стать классическим примером) спонсоры получают письменное разрешение от любого лица, имеющего такое же имя, и в этом случае они защищены от любых исков. Таким образом, ключевым моментом является имя, а не сама личность.
Вторым способом вторжения в частную жизнь является вторжение в личную жизнь, включая использование микрофонов или фотоаппаратов. Классическим примером является дело, рассмотренное Федеральным судом в 1973 году, когда суд запретил свободному фотографу Рону Галелла продолжать назойливое фотографирование Жаклин Кеннеди Онассис. Ему было приказано не подходить к госпоже Онассис ближе, чем на 6 метров, а к ее детям - ближе, чем на 10 метров. Ему было также запрещено мешать их передвижению; делать что-либо, что могло поставить их жизнь в опасность или причинить им беспокойство, вызвать тревогу или испугать их; а также заходить на детскую игровую площадку в школе11. После неоднократного нарушения приказов судьи в 1982 году Галелла было запрещено впредь снимать семью Онассис. Первоначальный вопрос, поднятый Уорреном и Брандейсом, заключался в использовании частной информации, который содержал в себе наибольшее противоречие: в какой степени пресса имеет право публиковать сплетни, содержание частных бесед и подробности частных трагедий или болезней, особенно в том случае, если эти люди не хотят, чтобы подобная информация была опубликована? Суды, как правило, соглашались, что если общество проявляет заинтересованность в этом, пресса имеет право публиковать эти материалы. Только в том случае, если прессе полностью изменяют вкус и мера, то в этом случае, почва уходит из под ее ног.
Подобные вопросы включают в себя публикование имен жертв изнасилований, раскапывание старой информации о каком-либо лице и повторении ее даже в том случае, если она вряд ли имеет какое-либо отношение к сегодняшнему дню, сообщение о печальных событиях или публикация статей или фотографий, не отвечающих правилам хорошего вкуса.
Четвертым способом вторжения в частную жизнь, который предстоит рассмотреть, является несоответствующее действительности освещение событий, которое приводит к тому, что в глазах общественности истцы оказываются в неудобном положении. Эта проблема стояла перед фотографами, которые злоупотребляли фотографиями, и «новыми журналистами» и «драматургами-документалистами», которые стремились приукрасить действительность для того, чтобы сделать свои рассказы более интересными.
Фотографии, сделанные не в общественном месте, или подпись к фотографии, ведущая к неадекватному восприятию кого-либо, даже если это впечатление является благоприятным, не должна быть использована, если от объекта съемок не было получено разрешения. Примеры из судебных архивов показывают, что если газета публикует фотографию пары, целующейся в общественном месте, или несчастного случая потому, что он носит характер новостей, то в этом случае нет никакого криминала; однако, если газета позднее перепечатывает ту же фотографию для иллюстрации статьи, касающейся несколько иного предмета, она виновна в несоответствующем действительности освещении событий и вторжении в частную жизнь.
Беллетристика является возрастающей проблемой для некоторых современных журналистов и сценаристов, часто приукрашивающих свои правдивые истории некоторыми незначительными деталями, такими как описания людей или диалогов, которые не всегда полностью соответствуют действительности. Для того, чтобы избежать обвинений во вторжении в частную жизнь, такие авторы стремятся использовать составные характеры (давая вымышленное имя лицу, которое представляет собой нескольких людей) или изменяя имена центральных фигур. Если реально существующие люди описываются в таких рассказах настолько четко, что они могут убедить присяжных в имевшем место вторжении в их частную жизнь вопреки попыткам авторов скрыть их личность, они могут выиграть свои иски.
Авторское право
Понимание авторского права является важным для изучающих вопросы, связанные со средствами массовой информации, по двум основным причинам: (1) чтобы знать, как защитить плоды своего труда от кражи и (2) чтобы знать, как избежать незаконного использования работ кого-либо другого. Эти две причины показывают, что закон об авторском праве одновременно защищает средства массовой информации и ограничивает ее действия.
Первый с 1909 года значительный пересмотр законов США об авторских правах произошел в 1978 году. Признавая быстрое развитие технологий и информационной индустрии, новые варианты законов об авторском праве расширили распространение авторского права на оригинальные авторские работы на любом материальном носителе, известном в настоящее время или разработанным впоследствии, с которого они могут быть восприняты, воспроизведены или переданы иным образом как напрямую, так и с помощью автомата или устройства. Владельцы авторских прав теперь могут обеспечить защиту своих прав в течение всей своей жизни, а также на протяжении 50 лет после смерти. Большинство из стран цивилизованного мира в течение определенного времени использовали систему пожизненного срока плюс 50 лет, так что США просто догнали эти страны.
В соответствии с новым законом об авторском праве защищенными считаются литературные работы; музыкальные произведения и сопровождающие их слова; драматические произведения и сопровождающая их музыка; пантомима и хореография; живописные, графические и скульптурные работы; кинокартины и иные аудио-визуальные работы; а также звукозаписи. Чтобы на работы распространялось авторское право, они должны представлять собой оригинальное творение автора; они не могут представлять собой только чьи-либо цитаты. Факты или идеи не могут быть защищены авторским правом. Авторское право применяется только к литературному стилю статьи, новостям или иным предметам интеллектуального творчества - а не к теме, идеям или фактам, содержащимся в них. Нельзя применить авторское право к новостям. Однако его можно применить к уникальной манере подачи новостей.
Авторское право не предоставляет вам неограниченного контроля над вашим материалом. Годами суды принимали решения, что идея литературного творчества состояла в соединении различных эпох, позволяющем другим людям почерпнуть информацию и воспользоваться опубликованными работами без необходимости каждому новому поколению создавать каждую работу заново и т.д. Благодаря этому появились стандарты справедливого использования, в соответствии с которыми ограниченный объем материала, на который распространяется авторское право, может быть использован для целей передовой науки, искусства, критики и общих знаний без нарушения авторских прав. Решения, принятые за последние несколько лет, показывают, что суды будут разрешать использование защищенного авторским правом материала, если такая публикация предпринимается в интересах общества, когда материал представляет собой интерес с точки зрения новостей или вызывает иной всеобщий интерес. Например, исходя из этого последнего принципа мы видим, что предоставлялись разрешения копировать ученые статьи, если такие статьи предназначены для использования в академических, а не коммерческих целях.
Что влечет за собой нарушение авторского права? Суды постановили, что ответчики должны доказать совершение четырех отдельных действий: (1) что копируемый материал являлся оригиналом; (2) что ответчик имел доступ к работе, защищенной авторским правом; (3) что оригинал и работа ответчика настолько идентичны, что вариант ответчика был скопирован с оригинала; и (4) что между драматическими работами и переработками драматических работ существует значительное сходство. Как заявляет Пембер: «Простейший способ избежать иска в нарушение прав состоит в том, чтобы авторы удостоверились в том, что значительная часть их работы является оригиналом и что заимствованная часть не является стержнем их статьи или сценария»12.
Регулирование деятельности вещательных СМИ
Мы показали, как Первая поправка должна защищать средства массовой информации от вмешательства государства, однако государство выдвинуло серьезный довод, что без внешнего контроля не будет свободы передачи информации и, тем самым, не будет теле- и радиоиндустрии. Его аргументы сводятся к тому, что из-за ограниченности частотного спектра ограничен доступ к радиочастотам; если возобладают частные интересы, то они могут быстро монополизировать рынок идей. Кроме того, в связи с тем, что электронные средства массовой информации непосредственно входят в наш дом и при этом у потребителей мало возможности осуществить их предварительный просмотр и в связи с тем, что большой процент аудитории составляют дети, заявляется, что теле- и радиоиндустрия нуждается в контроле на тот случай, если она поведет себя безответственно. Наконец, правительство напоминает нам, что электронные средства массовой информации, находившиеся в 1920-х года в детском возрасте, предприняли необычный шаг и потребовали от правительства специальных мер регулирования, когда они обнаружили, что не могут контролировать себя сами.
В 1927 году Федеральная комиссия по радио и в 1934 году Федеральная комиссия по связи, установили, что передающие станции должны действовать «в интересах общества, для его удобства и нужд», если они рассчитывают получить и сохранить свою лицензию. Таким образом, на протяжении полувека Конгресс считал, что радиочастоты являются государственной, а не частной собственностью, их использование ставилось в зависимость от «ответственного» поведения. Интересы, удобство и нужды - очевидно расплывчатые обобщения - служили цели отделения достойных от недостойных.
Когда Конгресс подготовил законы от 1927 и 1934 годов, он специально исключил возможность контроля за содержанием программ со стороны комиссий. Законы сосредоточились на технологических и экономических вопросах: какова должна быть используемая мощность; какие районы должны обслуживаться на каких частотах и в какое время; и какие должны быть позывные и местоположение передающих станций? Пункт в Законе о радио от 1927 года, который повторило почти аналогичное положение Закона от 1934 года, устанавливал:
Ни что в настоящем законе не должно пониматься или толковаться как передача лицензирующему органу права на цензуру... и лицензирующим органом не должны вы двигаться или устанавливаться какие-либо инструкции или условия, ущемляющие право на свободное выражение мнений с помощью средств радиосвязи.
Однако, что Конгресс дал, то Конгресс и забрал обратно. Указанные два закона не только позволяют комиссиям использовать наиболее суровые формы наказания, с которым в будущем может столкнуться передающая станция - отзыв ее лицензии и тем самым прекращение ее деятельности - они также устанавливают несколько сфер, в которых этим комиссиям предоставляются специальные права на осуществление цензуры:
непристойность, несоблюдение приличий, профанация, мошенничество и информация о результатах лотерей. Указанные критерии, как, например, передача информации в «интересах общества, для его удобства и нужд», фактически представляют собой форму контроля над содержанием программ, потому что описывают границы, в рамках которых станция может создавать программы, если она ожидает продления лицензии. Как постоянно напоминают передающим станциям - радиочастоты принадлежат обществу и лицензия на выход в эфир является всего лишь временной арендой объектов, не подразумевающей права собственности.
С другой стороны, регулирующие органы дали четко понять, что передающие станции не являются компаниями общего пользования, как, например, телефонные и телеграфные компании, которые как монополии обязаны работать с теми, кто хотел бы воспользоваться их услугами. Если они того пожелают, передающие станции имеют право отказать различным членам общества в доступе к своим объектам. И когда они хотят предоставить свои объекты, они могут устанавливать такие тарифы, какие только возможно. В этом смысле, по крайней мере, в теле- и радиоиндустрия существуют основы свободной конкуренции между владельцами лицензии13.
Порядок лицензирования
Конгресс создал органы, регулирующие деятельность теле- и радиоиндустрии, и продолжает законодательно регламентировать ее деятельность. Основной обязанностью Федеральной комиссии по связи (ФКС) является предоставление и возобновление лицензий. Ее совмещенные исполнительные, законодательные и судебные функции исполняют 7 членов, каждый из которых назначается на 7-летний срок президентом США с одобрения Сената, и штат помощников, насчитывающий около 2500 человек. В соответствии с полномочиями, предоставленными комиссии Конгрессом, она готовит, вводит и толкует огромное количество правил и инструкций. Большинство имеет отношение к технологическим вопросам, однако те из них, которые касаются заявок на получение и возобновление лицензий составляют хороших размеров книгу.
Для заявителей лицензионный процесс представляется административными джунглями. Первым основным препятствием для потенциальных владельцев лицензии является получение разрешения на строительство станции. Кроме того, заявители должны продемонстрировать ФКС, что они являются американскими гражданами, которые имеют финансовые средства и технический опыт для строительства и эксплуатации станции по меньшей мере в течение одного года до получения прибыли.
Заявители также должны сообщить ФКС о каких-либо своих долях участия в других передающих станциях, так как комиссия строго придерживается своих стандартов, касающихся количества объектов собственности: никто не может владеть более чем 7 телевизионными станциями, из которых не более чем 5 могут работать в УКВ-диапазоне (УКВ диапазон - каналы с 2 по 13), 7 радиостанций, работающих в диапазоне АМ и 7 станций, работающих в диапазоне FМ.
Кандидаты на получение лицензии и существующие владельцы лицензии должны продемонстрировать свои намерения использовать станцию в интересах общества путем изучения общественного мнения. Как правило, под этим понимается оценка насущных социальных, политических и экономических потребностей соответствующих общин и объяснение того, как содержание их программ будет соответствовать удовлетворению таких нужд. Каждый год станция должна предоставлять отчет, как в содержании программ учитываются эти потребности. Недавно принятые правила ФКС уменьшили значение общественного одобрения для лицензирования радиостанций, признавая тот факт, что в эфир выходит очень большое количество радиостанций, поэтому нужды и интересы общества, возможно, будут удовлетворены той или иной конкурирующей станцией.
Так как большинство самых желаемых частот уже давно заняты, основное время правительство уделяет практике перерегистрации лицензий. Несмотря на постоянное ведение учета в отношении операторов станций, и того, насколько полно они соблюдают условия лицензий, большинство существующих владельцев лицензий имеют очень хорошие шансы на то, что их лицензии будут продлены даже в том случае, если другая сторона заявляет о своем желании получить эту лицензию. За первые 40 лет работы по продлению лицензий ФКС отозвала или отказалась продлить только 100 из около 50000 лицензий, которые поступили на ее рассмотрение.
Равные возможности
Самое значительное сокращение свободы передачи информации произошло в результате применения двух взаимосвязанных и иногда ставящих в тупик доктрин: доктрины равных возможностей (как правило, называемой равное время) и доктрины беспристрастности.
Раздел 315 Закона о связи от 1934 года устанавливает принцип равных возможностей. Следует отметить, что этот принцип не распространяется на печатные средства массовой информации, от которых не требуется предоставление равного времени. Эта концепция применяется только к кандидатам на выборные должности и обеспечивает получение всеми добросовестными кандидатами на определенную должность одинакового количества эфирного времени на одинаковых условиях и по одинаковым расценкам. Таким образом, если один кандидат в мэры в избирательной гонке получает возможность высказаться в эфире или выступить с политическим воззванием, то все 12 или 15 иных отвечающих этим требованиям кандидатов, должны получить аналогичное количество такого же времени, и если первый кандидат покупал время, то ни к одному другому кандидату не может применяться более высокий тариф. Ни при каких обстоятельствах передающие станции не могут устанавливать тарифы, превышающие минимальные или самые низкие тарифы, установленные для какого-либо из кандидатов. Они также не могут осуществлять цензуру выступлений кандидатов в эфире, что, по крайней мере, защищает владельцев лицензий от последующих исков о клевете. Первоначальный вариант закона устанавливал, что передающие станции ни при каких обстоятельствах не обязаны разрешать использовать свои станции любым кандидатам. Однако более поздняя редакция Закона Конгресса требует, чтобы станции принимали рекламу кандидатов на федеральные выборные должности.
Чтобы требования о соблюдении указанных положений не распространялись на такие программы, как добросовестные репортажи, интервью наподобие «Встречи с прессой», документальные съемки, репортажи с места событий и с 1975 года - пресс-конференции, в раздел 315 были внесены соответствующие изменения. Трудным вопросом представлялось освещение прямых дебатов между двумя кандидатами. В 1960 году понадобилось решение Конгресса приостановить действие требования предоставлять равное время с тем, чтобы получить возможность передать в эфир широко известные дебаты между Кеннеди и Никсоном. Дебаты между Картером и Фордом в 1976 году и Картером и Рейганом в 1980 году прошли только потому, что были спонсированы сторонним агентством - Лигой женщин-избирателей - которое не контролировалась кандидатами или передающими станциями и, тем самым, освобождалось от соблюдений указанных требований. И, наоборот, почти полдюжины второстепенных кандидатов в президенты могли бы участвовать в дебатах или, по крайней мере, им должно было быть предоставлено аналогичное время в часы прайм-тайм; в связи с тем, что эти дебаты смотрело бы незначительное количество зрителей, подобные соглашения стоили бы передающим сетям миллионы долларов в виде упущенной прибыли.
Доктрина беспристрастности
В отличие от раздела 315, который как часть Закона о связи от 1934 года был принят Конгрессом, доктрина беспристрастности, постепенно формирующаяся в качестве ответа на конкретные проблемы, являлась детищем ФКС. Доктрина беспристрастности применяется не в отношении людей или политиков, а к спорным вопросам. В 1939 году Федеральная комиссия по радио отозвала лицензию у станции из-за того, что указанная станция не осветила обе стороны спорного вопроса. Для ФКР основной идеей стало то, что ни одна станция не может выступать сторонником каких-либо идей. Фактическим результатом применения такой доктрины стало то, что по всей стране радиостанции пытались избежать противоречий любой формы; они не только не пропагандировали каких-либо идей, но они отказывались высказывать свою точку зрения по стоящим перед обществом серьезным вопросам и избегали таких программ, которые бы вызвали появление различия во мнениях. Это было причиной льстивости тона радиостанций и едва ли такую практику можно было назвать выполнением задачи действовать в интересах общества, для его удобства и потребностей.
В 1949 году ФКС пересмотрела данное положение и высказалась за передачу в эфир различных точек зрения. Доктрина беспристрастности в ее теперешнем виде устанавливает, что станции должны уделять достаточное количество времени спорным общественным вопросам и, поступая таким образом, они должны активно способствовать освещению этого вопроса со всех точек зрения. Аналогичным образом станции также поощряют высказывать свое мнение по стоящим перед обществом вопросам, доводить до сведения общественности позицию своей станции при условии, что они придерживаются равновесия взглядов. Если в ходе представления комментариев затрагиваются интересы частных лиц и организаций, им должно быть представлено соответствующее бесплатное время для ответа. Исключением из всего вышеуказанного являются новости.
Хотя основные правила в настоящее время стали понятнее, беспристрастность все еще является комплексной доктриной, подверженной многим странным новациям. В результате радиостанции не то чтобы поощряются, им все еще чинятся препятствия на пути их активного участия в рассмотрении спорных вопросов.
Действие доктрины беспристрастности было расширено в 1967 году, чтобы включить в ее сферу рекламу в эфире. Например, курение сигарет рассматривалось как спорный вопрос, и ФКС требовало от станции предоставление свободного времени противникам курения для ответа на вал рекламы сигарет в эфире. Такая корректирующая реклама могла быть дорогостоящим бременем для станции. Хотя в последующем Конгресс разрешил часть этой проблемы, полностью запретив рекламу сигарет, вопрос о беспристрастности в рекламе оставался.
В своем решении от 1969 года, касающемся «Ред Лайон Броадкастинг» - пенсильванской радиостанции, которая исповедовала религию и правые политические взгляды и отказывалась предоставить возможность высказать иную точку зрения, Верховный суд США вновь подтвердил, что, поскольку, радиопередачи являются ограниченной сферой, то высшими правами являются права общества, а не передающей станции. Соответственно, суд постановил, что Конгресс и ФКС не нарушают Первую поправку, когда они требуют от радио- или телевизионной станции предоставить время для ответа на нападки на личность и на политические комментарии редакции14.
Однако до сих пор остается неясным, кто определяет, что является спорным вопросом, представляющим интерес для общества, или даже является ли доктрина беспристрастности конституционной. Пемберг говорит, что необходимо иметь ясную голову и чистое сердце, чтобы продраться сквозь сотни правил ФКС, которые интерпретируют тот или иной аспект этой бесславной доктрины15. Последние шаги ФКС, направленные на замену доктрины беспристрастности чем-то, называемым «Положением о равенстве», не прояснили ситуации.
1 Фредерик С.Сиберт, Свобода прессы в Англии 1476-1776 г.г. (Урбана, Иллинойс: Университет прессы шт. Иллинойс, 1952 г.).
2 Джон Д.Стивенс, «Свобода слова: Новые измерения», Средства массовой информации и национальный опыт, изд. Рональд Т.Фаррар и Джон Д.Стивенс (Нью-Йорк: Харпер энд Роу, 1971 г.) стр.14-37
3 Нир против штата Минессота, 383 США 697 (1931 г.)
4 Компания Нью-Йорк Таймс против США, 713 США 403 (1971 г.)
5 «Мог ли «Прогрессив» способствовать превращению угрозы ядерной катастрофы в реальность?» Квилл, апрель 1979 г., стр. 6
6 Ibid
7 Джеймс Дж.Килпатрик, «Пришло время сказать: «Мы победили», совместная рубрика, Дизерет Ньюс, 9 апреля 1979 г.
8 Джек Андерсен, «ФБР преследует автора заметки о водородной бомбе», совместная работа, Логан (Юта) Хералд-Джорнэл, 29 мая 1979 г.
9 Дон Р.Пембер, Закон о средствах массовой информации, издание второе (Дюбук, Айова: У.Ч. Браун Кампани Паблишерз, 1981 г.), стр. 57
10 Шенк против США, 249 США 39 S. Ct. 1304 (1957 г.)
11 Галелла против Онассис, 487 F. 2d ed. 986, цитируется по Пэмбер, Закон о средствах массовой информации, издание второе, стр. 212-13, 238.
12 Дон Р. Пембер, Закон о средствах массовой информации, издание второе (Дюбук, Айова: У.Ч. Браун Кампани Паблишерз, 1977 г.), стр. 233
13 Дон Р. Пембер, Закон о средствах массовой информации, издание второе (Дюбук, Айова: У.Ч. Браун Кампани Паблишерз, 1977 г.), стр. 233
14 Ред Лайон Броадкастинг Кампани против ФКС, 395 США ф:? (1977 г.)
15 Дон Р. Пембер, Закон о средствах массовой информации, издание второе (Дюбук, Айова: У.Ч. Браун Кампани Паблишерз, 1977 г.), стр. 458
|
