Библиотека > Публикации ИРИС > Для СМИ

«« Пред. | ОГЛАВЛЕНИЕ | След. »»

Михайлов В. Новейшая история выборов в Татарстане - история административного управления выборами

(Из анализа татарстанских выборов 1990-2001 гг.)

Настоящая статья посвящается памяти Александра Карасева. Интеллигентный, умный и светлый человек, он был из тех немногих, кто глубоко понимал что такое демократия и многое делал, чтобы ростки ее укоренились в его родном Чистополе и во всем Татарстане. Искренний приверженец свободных и честных выборов, Александр, сталкиваясь с фальсификациями, которых повидал немало, не только сам активно выступал против них, но и помогал другим восстановить справедливость.

Саша трагически погиб три года назад. Будь он сейчас с нами, мы уверены, что в этом сборнике была бы еще одна – его статья. Нашими публикациями о том, какие в республике выборы сейчас и какими они должны быть, мы продолжаем очень важное в его жизни дело.

Выборы и референдумы в Татарстане, пожалуй, самая трудная для понимания сторона политической жизни в республике. Один житель Казани скажет «Что говорить? Всем известно, что они фальсифицируются! Не пойду голосовать!» Другой продолжит так: «выбора же все равно нет, буду голосовать за представителя власти.» Спектр мнений очень широкий. Но как получается, что итоговые протоколы каждый раз говорят о громадной, просто небывалой в России, поддержке избирателями правящей республиканской элиты?

В республике «секреты» выборов постепенно становятся очевидными для многих, а вот в Москве мало кто хорошо понимает скрытые пружины такой популярности. Неудивительно, что эта тема оказалась камнем преткновения и для многих иностранных политологов, которыми уже написаны, пожалуй, сотни статей о Татарстане. Как правило, это высококвалифицированные специалисты, которые приезжают в Казань с неплохими знаниями о России, имеют за плечами опыт разных стран, прекрасно владеют русским языком. И все же им бывает трудно разобраться в обстановке. Выборы и референдумы, проведенные в РТ, они оценивают по официальным сводкам, по отрывочным газетным сведениям, контакты с жителями у них часто ограничиваются узким кругом представителей нескольких общественных организаций. И главное, они обычно основываются на предположении, что все поцедуры проводятся честно, т.е. так, как они привыкли у себя на родине.

Вот один пример. «Причины стабильности Татарстана», продемонстрированные на выборах в Госсовет в марте 1995 г. и президентских в марте 1996 года, «превратившихся в настоящий плебисцит правящей элиты», французский исследователь Ж.-Р. Равио видит в «сплоченности и последовательности политической элиты Татарстана». Автор тонко подмечает, что выборов-то в действительности не было: плебисцит – это вид опроса, при нем предполагается получить одобрение того или иного вопроса государственной важности. И, действительно, президент РТ выбирался без альтернативы, так же как и четверть депутатов Госсовета. Да и в других округах прошли те, кто был в одобренном наверху списке. Но нарушения при проведении этого «плебисцита» прошли для французского профессора незамеченными. Это даже удивительно, т.к. ниже этот же автор делает вывод, что «президентская вездесущность ставит своей целью свести на нет влияние демократических процессов, в частности выборов, и полную ликвидацию разделения власти в республике».

Имеется группа авторов, которые критически настроены к авторитарным режимам в российских республиках, в том числе и к власти в Татарстане, например, шотландец Камерон Росс или американец Дэвид Хоффман. Но даже они не сомневаются, что на референдуме в Татарстане «положение о государственном суверенитете республики получило поддержку большинства ее граждан.» и что эта поддержка была оказана «подавляющим большинством». Они просто не допускают мысли, что выборы в Татарстане обычно сопровождаются манипуляциями и давлением на избирателей со стороны властей в таких масштабах.

В сборнике статей российских и зарубежных авторов «Особая зона: выборы в Татарстане», появившемся в начале 2001 г., проливается свет на выборы в РТ в период с 1993 по 2000 года. Ниже мы рассмотрим татарстанские выборы и референдумы в более широком диапазоне 1991-2001 гг. и под одним определенным углом зрения. Явка избирателей на выборы – вот что, в основном нас будет интересовать. Мы покажем насколько необычной, отклоняющейся от всех статистических норм она была в Татарстане, обратим внимание на различия между районами республики и сравним с тем, что происходит в других регионах России. Оказывается, что даже эта, мало интересная и частная, казалось бы, сторона выборов может рассказать о многом.

Начнем с 1991 года. По официальной версии на выборах в июне 1991 г. «татарстанцы избрали своего Президента, в котором, как считает даже «зубастая» оппозиция в республике, они не ошиблись, и не выбрали российского». Таково, в частности, мнение Леокадии Дробижевой, известного в России социолога. А вот слова М. Шаймиева, победителя на этих выборах: «у нас было два бюллетеня: на выборы Президента России и на выборы Президента Татарстана. Все происходило на одних и тех же избирательных участках. Тогда у нас Президент России не был избран. Причина – неразрешенность этой ситуации, неучет проблем народа».

Что же было на самом деле? Как получилось, что на двух выборах, проходивших в один день, население наполовину проигнорировало российские и с энтузиазмом отнеслось к татарстанским? Ответ прост. Как обнаружил наблюдатель ОБСЕ Дж. Ловенхардт, «члены избиркомов Татарстана были проинструктированы создавать препятствия избирателям в голосовании за российского президента», в частности, «избирателям вручался только один бюллетень (по выборам президента Татарстана) вместо двух. Если они хотели проголосовать за российского президента, они должны были специально попросить этот бюллетень и могли получить в ответ: «А вы уверены, что действительно хотите голосовать за российского президента?» Узнать о существовании такого тонко рассчитанного механизма саботажа российских выборов иностранцу было нелегко, тем более по прошествии нескольких лет. А для жителей республики, которые сами были участниками тех событий, такое мнение не является неожиданным: многие могут подтвердить и дополнить такие наблюдения. В тот год получилось, что не очень хорошо информированные избиратели, не знающие своих прав, голосовали так, как им предлагалось властями, которые эти выборы проводили. Остальное, как говорится, было делом политической техники. Отсутствие необходимых знаний и невысокий уровень гражданского самосознания были преподнесены как активное выражение несогласия населения с политикой российских властей и поддержка руководства республики.

Посмотрим, что говорят официальные результаты по отдельным районам? На рис. 1 видно, что наибольший вклад в разницу явки по выборам двух президентов внесли 43 сельских района. В них средняя явка на выборах президента РТ была 84%, а на российских выборах в тот же день – только 30%, в том числе в десяти районах было менее 10%, а в двух – и вовсе меньше процента (Актанышский – 0,21%, Атнинский – 0,14%). Значит метод, описанный Дж. Ловенхардтом, достиг цели. Зависимые от колхозных властей крестьяне в большинстве возможно и не поняли, что было совершено. К тому времени вертикаль власти в республике уже была восстановлена до советского уровня прочности. Взаимоотношения Председателя ВС (и одновременно единственного кандидата на республиканских президентских выборах) с первыми лицами районов были такими же, как и отношения первого секретаря обкома с секретарями райкомов – тем более, что персонально это были те же люди. Приказы спускались сверху от глав администраций районов к председателям колхозов, которые были (и остаются по сей день!) полными хозяевами всего на деревне, включая избиркомы. Другая картина была в городах. Если в Атнинском районе разность между явкой на татарстанских и российских выборах была 97 процентов, а в двадцати районах превысила уровень 60%, то в Бугульме, Елабуге, Зеленодольске, Казани и Чистополе она была намного меньше – от 3 до 9 процентов. Метод, удавшийся на селе, здесь часто не срабатывал. Горожане – неудобные для власти избиратели. Они более независимы и лучше осведомлены и в данном случае просто требовали второй, российский бюллетень и получали его.

В целом власти республики получили желаемое. Речь шла о принципиальном, сильнейшем воздействии на волеизъявление граждан, о десятках процентов недополученных избирателями бюллетеней и о чрезвычайно высокой явке в итоговых протоколах: в каждом четвертом сельском районе – более 90% избирателей, а в четырех из них – даже более 95%.

Наверно, это был первый опыт масштабного управления выборами. Продолжение этого «удачного» эксперимента в течение следующих десяти лет можно видеть на трех диаграммах на рис. 1-3, к которым мы и будем обращаться при дальнейшем обсуждении.

Увеличить

рис. 1. Явка избирателей на выборах в Татарстане
в 1991-2001 гг.

Увеличить

рис. 2. Экстремальная явка избирателей на выборах и референдумах в Татарстане
с 1991 по 2000 гг. в девяти сельских районах.

Увеличить

рис. 3. Экстремальная явка на выборах в РТ 1991-2001:
количество районов с явкой выше 90%.

Эти три графика позволяют оценить административное управление явкой избирателей на выборах и референдумах в республике в последние 10 лет. На первом мы видим, что власти управляют прежде всего там, где это у них легко получается – в сельских районах. В них в среднем явка может подниматься до 95%, как во время референдума РТ 1992 г. и падать до 7,6% через год, когда властям нужно было продемонстрировать «несогласие» населения с Конституцией РФ. На графике 2 эта управляемость более рельефно видна на примере девяти отдельных сельских районов. В 2001 г. на выборах президента РТ 25 марта в них явка доходила до 99,44 (Атнинский район), а голосование за действующего президента до 99,44% (Нурлатский район). Количество районов с очень высокой, аномальной для наших времен явкой избирателей в республике на выборах, начиная с 1991 г., показано на диаграмме на рис. 3. Практически все районы, внесшие вклад в эту диаграмму, являются сельскими. В городах же обычно принимают участие в голосовании 60-70% избирателей. Там даже при использовании многих методов административного влияния на выборы и на результаты выборов власть не чувствует полной уверенности относительно результатов. Для компенсации этой пониженной управляемости в сельских районах «организуются» протоколы с явкой выше 90 и даже 98%!

На референдуме Татарстана 1992 г. «61,4% татарстанцев проголосовали за независимость Татарстана, что подразумевает поддержку большей республиканской автономии гражданами разных национальностей». Таково мнение американского исследователя Лоуренса Ханауэра, которое можно считать весьма типичным. На официальные результаты этого референдума делается упор во многих других работах западных и московских аналитиков. Начиная с первой же недели после референдума, его итоги на долгие годы стали опорой для позиции властей Татарстана. Основываясь на них, татарстанское руководство не подписало Федеративный договор 30 марта 1992 года, а затем провело через Верховный Совет свой вариант Конституции республики.

А между тем, детальное знакомство с этими официальными результатами ставит очень серьезные вопросы. На них невозможно ответить, если предположить, что голосование было свободным. Цель снова была достигнута в основном за счет сельских районов. Разность голосов поданных ЗА и ПРОТИВ составила 515 тысяч по всей республике. На селе в условиях чрезвычайно большой средней явки, равной 95,0 процентам, которая до сих пор является рекордной (см. рис. 1), была получена львиная доля этой разности – 453 тысяч. Еще 112 тысяч было в трех городах: Набережные Челны, Альметьевск и Азнакаево. Если же посчитать отдельно результаты в 16 районах и городах, включая шесть районов Казани, неодобривших вопрос референдума, эта разность равнялась 81 тысяче, естественно, со знаком минусом. Доля проголосовавших ЗА менялась от 99,6% в Атнинском районе до 32,5% в Бугульме, что означает чрезвычайно широкий диапазон мнений по вопросу о государственном суверенитете. В лидерах оказались районы, наиболее удаленные от столицы. Наиболее просвещенная часть избирателей проголосовала против.

Если перейти к результатам по отдельным избирательным участкам, мы можем увидеть еще более противоречивую картину. Имеющиеся у нас сведения о голосовании в некоторых сельских участках говорят о том, что среднее по одному району может таить в себе большие неестественные скачки результатов, случаи 100-процентной явки, сочетающиеся со 100-процентным голосованием и полным отсутствием недействительных бюллетеней.

Учитывая эти факторы, а также невероятный разброс результатов между районами и сложившуюся к тому времени систему власти, обстановку во время референдума, можно с большой уверенностью предполагать, что официальные результаты в сельских районах говорят об отсутствии там условий для свободного голосования. Так или иначе, было бы очень интересно увидеть данные по избирательным участкам, например, в Атнинском районе, где из общего числа 11074 избирателей 99 процентов, а в Актанышском из 23936 – 98%, явились на выборы и проголосовали ЗА. Однако полные результаты референдума остались недоступными для общественности.

Советник президента РТ Р. Хакимов справедливо укоряет российские власти: «Итоги референдума по Конституции РФ 1993 года не опубликованы. А раз не опубликованы данные по каждому региону, следовательно, невозможно проверить их достоверность. Иначе говоря, Конституция РФ нелегитимна изначально, хотя ею фактически руководствуются». Это верно, проверить итоги прошедшего голосования граждане могут только, если результаты предоставлены наблюдателям, а затем и опубликованы, причем по каждому участку.

Опустим вопрос с референдумом 1993 г. по Конституции РФ. Действительно такая проблема существует. Однако заметим, что если бы результаты российского референдума были опубликованы вовремя, то, прежде всего, вскрылись бы многие манипуляции со стороны властей РТ в декабре 1993 г., направленные на уменьшение явки избирателей. Вполне вероятно, что и некоторые другие субъекты федерации «поработали» подобным образом. И тогда претензии господина советника к прозрачности российского референдума автоматически были бы переадресованы региональным властям.

А вот почему подробные результаты голосования по референдуму Татарстана 1992 года, включающие данные по участкам, не были опубликованы – это, надо понимать, следуя логике Хакимова и также нашей, является вопросом легитимности тех решений, которые все эти годы в республике принимались всенародным голосованием: будь то выборы представителей власти РТ или принятие судьбоносного решения на референдуме в марте 1992 г.

Более того, результаты по отдельным участкам всех референдумов и выборов, проведенных в Татарстане до 2001 года, полностью не публиковались никогда! Был период, когда даже простое ознакомление с этими данными было невозможным. И это несмотря на то, что публикация всех результатов, включая данные по всем участковым комиссиям, и предоставление гражданам возможности ознакомиться с ними является одной из норм международных избирательных стандартов, а с 1994 г. – одним из требований федерального закона. И с тех времен такой практики придерживаются во многих российских регионах.

Теперь после нескольких лет порочной практики подтасовок на выборах в Татарстане в 90-х годах, показанных в книге «Особая Зона», становится очевидно, что результаты референдума 1992 г. были приняты некритически. Тогда вариант значительных фальсификаций не принимался в расчет.

Все эти и другие проблемы референдума 1992 г. прошли мимо российских властей, а также почти всех, за редким исключением, аналитиков. Их совместными усилиями была создана атмосфера доверия к итогам референдума и поэтому, как выразился С. Шахрай, «апелляция к результатам референдума, как к прямому волеизъявлению народа, дала руководству Татарии возможность дальше вести линию на политическую самостоятельность».

Два российских референдума 1993 года (в апреле и декабре) показали в Татарстане очень низкую явку: 22,6 и 13,4 процента соответственно. Это были периоды, когда переговорный процесс о статусе Татарстана испытывал явные трудности. Как заметила британская исследовательница Мари Маколи: «за три месяца до апрельского референдума Шаймиев на встрече с Ельциным поставил жесткие условия, что если соглашение не будет подписано к апрелю, Татарстан не будет участвовать в референдуме».

Картина повторилась через восемь месяцев на референдуме и выборах в Федеральное Собрание РФ. «...Ни один депутат от Татарстана не был избран в Государственную Думу [России]. Когда президент Ельцин спросил меня о причинах такой пассивности наших избирателей, я сказал ему, что пока наши двусторонние отношения неурегулированы, я не мог дать нашему населению ни моего слова, ни каких-то гарантий (курсив мой, М. В.). Я сказал Борису Ельцину: как только договор будет подписан, мы проведем выборы в Федеральное Собрание. И мы сдержали слово. 15 февраля 1994 года мы подписали договор, а в марте 1994 года провели выборы и избрали наших депутатов в Госдуму и Совет Федерации»¹.

Если рассмотреть составляющие гипнотизирующего влияния «слова» и «гарантий» Шаймиева на избирателей, становится ясно, что решающую роль снова сыграли 43 сельских района, где в апреле явка была 15%, а в декабре – в два раза ниже. В отдельных же районах 12 декабря 1993 г. на выборы пришло несколько человек из 15-20 тысяч избирателей» (15 из 21483 избирателей в Сабинском, 3 из 23449 в Актанышском, 2 из 10618 в Атнинском районах).

Для получения таких результатов, как обнаружила американка П. Луонг «татарстанское правительство использовало свой официальный нейтралитет для неофициальной помощи кампании, имеющей целью затруднить проведение российских референдумов, организованной татарскими националистами», запросы которых удовлетворялись «для всех целей и намерений», в том числе «они имели увеличенный доступ к государственным ресурсам», таким как СМИ, а «на общественном телевидении им было позволено бесплатно выступать против референдума». В день голосования «с помощью местных избиркомов группы националистов были в состоянии держать избирательные участки закрытыми» или «поощрять жителей с помощью представителей власти не голосовать».

Нам всем памятны и угрозы националистов в адрес желающих прийти на референдум. Например, лозунг в газете «Суверенитет», изданной большим тиражом: «Участие в выборах соседней России является изменой государственным интересам родного Татарстана!», – напугал некоторых избирателей и заставил их отказаться от участия в выборах². Сверх этого республиканская пресса активно агитировала против референдума. Как заметил представитель европейского института средств массовой информации Л. Герреро, в Татарстане где «любое замечание» со стороны президента Шаймиева «принимается как приказ практически всеми учреждениями» «три самых распространенных газеты на татарском языке – «Ватаным Татарстан», «Татарстан Хаберлере» и «Шахри Казан» опубликовали 8736 кв. сантиметра против выборов и ничего – в поддержку, русскоязычная пресса – 4596 кв. сантиметра полос против выборов и только 159 кв. сантиметров – в поддержку выборов». Именно благодаря всем этим факторам явка в декабре 1993 года оказалась низкой и в селах, и в городах. Если бы влияние президентского слова было действительно решающим, не было бы необходимости прибегать ко всем этим незаконным методам.

Учитывая эти причины, становится ясным, насколько поверхностными оказываются такие выводы как «низкая явка избирателей [на референдуме РФ в апреле 1993 г.] предполагала, что снова не только татары, но и большинство русских в республике поддержали Казань в ее борьбе с федеральным правительством», что в декабре «электорат Татарстана, отказавшись голосовать, вновь продемонстрировал свою поддержку республиканскому руководству», как полагал американский специалист по федеративным отношениям в России Эдард Уокер, или что «у руководства Татарстана были все основания говорить, что [российскую] Конституцию, в которой не признается суверенитет республики, они [избиратели] не поддерживают», в чем уверена известный российский социолог Л. Дробижева. Если на выборах были открыты избирательные участки, а граждане не были ограничены в посещении этих участков и могли свободно выразить путем голосования свою волю, то как могли ли получиться такие результаты, какие мы видим на рис. 2 для девяти, представленных на графике районов? Действительно ли десятки тысяч избирателей могут тотально зависеть от слова М. Шаймиева? По крайней мере, в демократическом мире примеров тому не найти даже в благополучные в экономическом плане годы.

Выборы 1994-1995 гг., как мы видим на рис. 1, выделяются своей однородностью. Очень высокая активность сельских жителей на выборах, доходящая в среднем до 86%, при обычной (по общероссийским меркам) явке в городских районах позволила тогда поднять среднереспубликанский показатель до 60 процентов.

Но, начиная с марта 1996 г., явка избирателей в республике форсируется еще больше: все выборы проходят на уровне, близкому к уровню референдума РТ 1992 г. Доля принявших участие не опускается ниже 73,7%, а в 2000 г. на выборах Президента РФ и в 2001 г. на выборах президента РТ достигает 79,8% и 79,3%, соответственно, что не имеет аналогий среди других крупных регионов России. Для сравнения заметим, что на выборах руководителей исполнительной власти в 74 субъектах РФ, прошедших в период с июля 1997 г. по декабрь 2000 г., наибольшая активность была достигнута в Карачаево-Черкесской Республике (79,01%), в Мордовии (75,71%) и Саратовской области (74,99%). Все три региона являются проблемными с точки зрения развития демократических процессов. А во всех других случаях явка менялась от 34 до 72 процентов.

Что же отличает выборы 1994-1995 годов от последовавшего за ними цикла выборов, начавшегося вторыми выборами президента РТ в марте 1996 г. и закончившегося третьими выборами в марте 2001 г.? Прежде всего, на выборах в марте 1994 г. еще не была отработана система административного давления. Только что, за месяц до выборов, завершились напряженные переговоры с федеральным Центром и был подписан двусторонний договор. Далее, на выборах в Госсовет РТ 1995 г. каждый район был практически отдан главе районной администрации на откуп. Целью каждого районного главы являлось избрание народным депутатом РТ при этом действия глав не были однотипными. Одни считали достаточной победу со «скромными» 80 процентами явки, другие хотели показать свою популярность в народе назначившему их президенту и «обеспечивали» явку 96-98%. Это и привело к некоторому разнобою в установках правящей элиты на выборах и, как следствие, понижению уровня явки.

То, что явка в селах была раздута искусственно, показывают даже выборы депутатов Госсовета 1995 г., когда активность была не самой высокой по татарстанским меркам. Тогда обнаружилась неестественная закономерность: чем меньше кандидатов в округе, чем более предсказуемыми и, следовательно, менее интересными для избирателей являлись выборы, тем выше была явка избирателей. А в двух десятках округов, где главы администраций были единственными кандидатами, явка часто переваливала за 90 и даже 95%. Причем маловероятно, чтобы такая активность избирателей могла быть приписана за счет всенародной любви к главе района. Так, Р.Н. Хайруллин, назначенный главой администрации Ютазинского района всего лишь за три месяца до выборов в ГС РТ 5 марта 1995 года, на которых он стал единственным кандидатом в соответствующем административно-территориальном округе, при явке 88%, получил 89% голосов в свою пользу. И это не единственный пример.

Постепенно становится ясно, что существуют серьезнейшие проблемы с выборами в Татарстане, и они не уменьшаются со временем. Не случайно именно в Татарстане была создана и уже семь лет действует такая непонятная для специалистов в области политических наук организация, как «Круглый стол», объединивший демократов, коммунистов и представителей татарских национальных партий. Объединило столь разных политиков неприятие «антидемократических законов о выборах в РТ, закрепляющих в республике режим личной власти М. Шаймиева, нарушающих гражданские права и свободы человека», как было сказано в заявлении в связи с проведением 12-дневной политической голодовки в 1999 г. Выборы в Татарстане в 1995-2001 г. показали, что «давление, манипуляции, обман и, если это требует ситуация, откровенные фальсификации стали в последние годы на выборах в Татарстане нормой жизни...», – слова, сказанные профессором Дж. Ловенхардтом четыре года назад, остаются полностью актуальными и сегодня.

Вернемся к рассмотрению активности избирателей на выборах в Татарстане. Уместно заметить, что явка избирателей выше 90% – очень редкое явление в новой российской истории. Граждане стали намного свободнее, чем в советские времена. В частности, хорошо это или нет, они достаточно часто делают выбор в пользу неучастия в голосовании. Это общее свойство всех демократических стран: свобода голосования всегда предполагала и свободу неголосования, а значит – неполную явку избирателей. Стопроцентной явки там практически не существует, а 90 процентов – большая редкость. И в России это свойство стало вполне типичным. Достаточно сказать, что результаты 69 выборов губернаторов и президентов разных регионов РФ, прошедших в 1995-1997 гг., и опубликованные в толстом справочном издании ЦИК РФ, показывают, что, если не брать во внимание Татарстан и Кабардино-Балкарию, явка более 80 процентов в отдельных районах (территориально-избирательных комиссиях – ТИК) встречается редко, а явка более 90% и вовсе исключительна. Она зафиксирована лишь в 4 районах из 35 в Якутии, в одном из 18 районов Тывы и на двух небольших судовых территориальных комиссиях в Астраханской области и Краснодарском крае – всего в семи ТИК. Это при том, что в этом справочнике содержатся результаты по более чем двум тысячам ТИК, что составляет три четверти от общего количества ТИК в РФ.

То, что происходило в это же время в Татарстане, шло явно вразрез с этой тенденцией. На выборах президента республики в 1996 г. средняя явка по всем сельским районам составила 93,6%! Планка 90% была превышена в 36 районах из 60, а в четырнадцати была и вовсе запредельной, превысив 98%. Все это можно видеть на рисунке 3, как и то, что такое явление, как 90-процентная явка, вполне обычно для Татарстана: на всех выборах, начиная с марта 1996 г., число районов, преодолевших этот рубеж, не опускается ниже 24. Нет необходимости говорить, что это преимущественно сельские районы.

Выборы Президента РФ в 2000 г. предоставили новую возможность сравнить активность избирателей в разных регионах России и это выполнено автором в его статье в книге «Особая зона». Если смотреть на данные в целом по отдельному субъекту федерации то, поскольку в каждом из них есть несколько районов с нормальной или заниженной явкой, наличие административного управления в других районах бывает сглажено этим фактом. Поэтому рассмотрим явку на выборы по отдельным территориально-избирательным комиссиям (ТИК).

Из всех 2748 российских ТИК явка, превышающая 90%, отмечена в 121 ТИК, (т.е. в одной из двадцати пяти), причем 35 из них – это ТИК Татарстана, а 31 – ТИК Башкортостана (общее число ТИК в этих республиках было 62 и 70 соответственно). В Ингушетии такую явку имели все 6 комиссий, в Кабардино-Балкарии 8 из 11, в Мордовии в 7 из 27. Всего же это явление наблюдалось в 15 субъектах, причем в 5 было по одной территориальной избирательной комиссии.

Если поднять планку до 95 процентов, то оказывается, что во всей России ее преодолели только 46 ТИК. Здесь Татарстан и Башкирия доминируют еще более рельефно (22 и 15 комиссий соответственно). С ними продолжают соревноваться только Кабардино-Балкария (4 ТИК из 11) и Ингушетия (2 из 6). Однако 37 территориальных комиссий Татарстана и Башкортостана из этой категории гораздо более крупные: в них в каждой от 10 тыс. до 35 тыс. избирателей, а в общей сумме в них проживает почти 700 тыс. избирателей.

И, наконец, из 15 районов с явкой избирателей более 98%, восемь находятся в Татарстане, пять в Башкортостане и только два во всех других регионах России. Как видим, «компанию» Татарии на этих выборах, как и в 1996 г, пытается составить только соседняя Башкирия. Часть этих сведений для наглядности собрана в таблице 1.

Выборы Президента РФ	Уровень явки (более)	Число территориальных избирательных комиссий (ТИК)
		РФ (всего)	Татарстан	Башкортостан	Другие субъекты
1996 -1	90%	55	24	24	7
	95%	22	10	9	3
1996 -2	90%	78	28	34	16
	95%	29	16	9	4
2000	90%	121	35	31	55
	95%	46	22	15	9
	98%	15	8	5	2

Таблица 1. Число ТИК с высокой явкой на российских выборах Президента РФ (1996 г., первый и второй туры, и 2000 г.)

Видно, что вклад каждой из двух республик в число комиссий с очень большой явкой значительно превышает суммарный вклад всех других субъектов России. К тому же следует учесть, что обе республики прославились авторитарным стилем управления и сильным административным воздействием на выборы, а также то, что все «чудеса» происходят в сельских районах, по большей части отдаленных от крупных городов и транспортных центров, что именно в этих районах куются достижения, которые бывают столь необходимы республиканским лидерам из политических соображений.

Глядя на графики приходишь к мысли, что в татарстанских селах людей к урне для голосования ведет не уважение или доверие к избираемому лицу, а страх или принуждение – настолько неестественными для свободных выборов являются значения явки избирателей. Тем более, что анализ явки в участковых комиссиях показывает, что в тех районах, где отмечается 90-процентная явка обычно имеется несколько участков, в которых голосовать приходят все до одного избиратели, демонстрируя при этом и высокую грамотность (почти нет недействительных бюллетеней), и крайне чуткое, стопроцентное единение с политическими целями элиты республики.

Здесь не место обсуждать, каким образом получаются протоколы с подобными аномальными данными. Ясно, только что они полностью подрывают веру в свободные выборы. Примерно также мы отнеслись бы к метеорологу, сообщившему нам, что средняя январская температура в Казани равна плюс двадцать по Цельсию. Также ясно, что здесь не обходится без варианта виртуальных избирателей – на участке они не были, а протоколе присутствуют. Это обычная и, пожалуй, самая опасная для демократии фальсификация.

Применяя несложную математику, мы кратко обсудили только одну сторону избирательных процессов в РТ: особенности явки избирателей на выборы. Можно прийти к выводу, что даже этот фундаментальный и нейтральный показатель любых выборов подвергается в Татарстане, а также и в Башкирии, значительной деформации – настолько велико влияние так называемого «административного фактора». В целом анализ официальных результатов татарстанских выборов показывает, что они, как правило, нарушают и другие закономерности, которым должен следовать любой случайный процесс. Например, при заполнении несколькими тысячами избирателей стандартного бланка, каким является бюллетень для голосования, обычно бывает не менее полпроцента недействительных, т.е. заполненных неправильно. Это справедливо для всех регионов РФ, за исключением нескольких российских республик: Башкирии и Дагестана, Кабардино-Балкарии и в первую очередь Татарстана. В марте 2001 г. граждане небольшого городка Нурлат показали чудеса грамотности: доля недействительных бюллетеней там была 0,14%, в то время как в районах Казани в десять раз больше. И такие рекорды ставятся практически на каждых выборах. На предыдущих выборах президента РТ в 1996 г. в каждом втором районе недействительных бюллетеней не было вовсе!

Существует еще несколько других очень важных признаков незаконного административного управления результатами выборов в Татарстане, которые также встречаются в этих же российских республиках. Это сильная положительная статистическая связь между явкой и голосованием за представителей власти, и неожиданный, немотивированный поворот симпатий избирателей от одного кандидата к другому. Все это заслуживает отдельного обсуждения и частично уже исследовано (см. в частности статьи в сборнике «Особая зона»).

Возвращаясь к нашему обсуждению работ иностранных авторов, заметим, что их проблемами порой становятся незнание обстановки, в которой проходят выборы в глубинке, неучет конкретных результатов выборов, ограниченность контактов с простыми избирателями. Простой вопрос о методах получения поголовной явки избирателей на выборы в отдельных конкретных участках и районах способен был бы разрушить вывод, фактически являющийся мифом, о массовой поддержке татарстанской элиты на протяжении двенадцати лет. Авторитарные методы управления характерны большими скрытыми «подковерными» взаимодействиями внутри элиты, низким уровнем прозрачности, и это, к сожалению, предоставляет широкие возможности вводить в заблуждение часть общественности и многих наблюдателей из других регионов. История приводит немало примеров сеансов удачного коллективного «гипноза». Длительность его в нашем случае, к счастью, была ограничена, и сейчас все чаще мы слышим совершенно объективные суждения.

Верный диагноз электоральной ситуации в Татарстане, к сожалению, такой: здесь мы имеем дело с явным и крайним случаем административного управления выборами. Оно начинается с первых этапов (выдвижение и регистрация кандидатов), продолжается во время агитационной кампании и достигает кульминации в день голосования, когда подсчитываются бюллетени и подводятся итоги выборов. После массированной работы администраций контуры картины, рисующей истинное волеизъявление граждан, размываются или исчезают вовсе.

Для того, чтобы административное управление выборами по-татарстански было успешным, в республике создан и до последнего времени успешно существовал особый режим пониженной прозрачности вокруг всего, что связано с результатами выборов: наблюдателям чинятся препятствия в предоставлении протоколов, результаты по избирательным участкам³ не публикуются... За последнее время появились сдвиги к лучшему, но в целом информирование общественности о ходе и результатах выборов в республике еще гораздо ниже, чем того требуют международные нормы. А если создается стена непрозрачности между общественностью и процедурой выборов, то это кому-то нужно. Следствием этой громадной деятельности является то, что многие избиратели сейчас попросту не верят в возможность честных выборов в Татарстане.

Все эти проблемы республики стали возможны, прежде всего, благодаря трем факторам: 1) длинному списку несоответствий федеральным и международным нормам, которые были заложены в избирательных законах Татарстана; 2) активным наступательным действиям властей, для которых каждые выборы – это битва за свое будущее и благополучие своих близких; 3) пассивности, обреченности избирателей, которые часто отказываются от своего единственного рычага в противостоянии власти – бюллетеня. Причем последний фактор не менее важен, чем каждый из двух предыдущих.

Валентин Михайлов

¹ Шаймиев М., цитируется по Бухараев Р. Президент Минтимер Шарипов и модел Татарстана, С-Пб., 2000, стр. 123.

² Pauline Jones Luong. Tatarstan: Elite Bargaining and Ethnic separatism. In Growing Pains. Russian Democracy and the Election of 1993. Timoty J.Colton and Jerry F.Hough (eds.) Brooking Institution Press, Washington, D.C. 1998. P.648.

³ Е. Борисова. И кто же победил? Moscow Times, 09.09.00. Михайлов В.Особая зона, с. 42, 72-77. Байхельт  Т. Особая зона. с. 225

«« Пред. | ОГЛАВЛЕНИЕ | След. »»