Медийный переворот: первая попытка

Военные перевороты, социальные конфликты и массированные террористические операции, как правило, сопровождаются мощными медиакампаниями, направленными за и против атакующих и атакуемых. Часто автоматно-бомбовый и медиатеррор идут рука об руку, используя одно из мощнейших орудий демократии против нее.

Сначала в течение трех лет нужно 365 дней в году по 24 часа в сутки иронизировать по поводу его расового и социального происхождения. Распускать слухи. Матерно ругаться. Причем в выражении «мнений гражданского общества» не брезговать ни призывами к военному путчу против него, ни грязными эпитетами в его адрес. То есть сделать все, чтобы вывести его, президента Венесуэлы Уго Чавеса Фриаса, из равновесия, спровоцировать на жесткую реакцию, а затем, обвинив в нарушении демократических свобод, запустить свежезаправленную классовой ненавистью машину переворота. Организовать моральный террор — удалось. Спровоцировать — не вышло. Пришлось импровизировать. И ведь чуть не получилось…

Президент — нарушитель спокойствия

Одна из причин победы на выборах подполковника-парашютиста Уго Чавеса состоит в том, что в течение нескольких последних десятилетий традиционным политическим партиям удалось-таки превратить Венесуэлу в самую коррумпированную страну Западного полушария. При этом семь из каждых десяти венесуэльцев так и остались за чертой бедности, хорошо зная, что в период с 1960 по 1998 год только от продажи нефти в казну поступила сумма, равная 15 планам Маршалла. Как обыграл эту тему Чавес в ходе избирательной кампании, сейчас не так важно. Важно то, что он стал первым президентом Венесуэлы, не забывшим о своих обещаниях на следующий день после выборов.

Была принята новая конституция, предусматривающая политическую ответственность и механизм импичмента для всех избираемых властей, включая президента, в случае невыполнения ими воли избирателей. Впервые в латиноамериканской стране индейцы получили признание своих культурных прав, в том числе право на автономию. Обязанность не подчиняться преступным приказам командования и не применять оружие против населения была признана долгом военных.

Не кто иной, как новый президент, помешал приватизации самой рентабельной на континенте венесуэльской нефтяной кампании — ПДВСА. А когда Венесуэла возглавила ОПЕК, повлиял на установление более высоких цен на нефть. Он не поддержал политику США в Югославии. Не позволил втянуть Венесуэлу в колумбийскую гражданскую войну. Выкупил пустующие земли и передал их безземельным. Создал «боливарианские школы», где получают начальное образование и питание 1,5 млн детей. И, о Боже, попытался заставить венесуэльцев, в том числе и самых богатых, платить налоги!

Чего же он мог ожидать от старой элиты? Естественно, обвинений. В чем же? Конечно же в том, что «склонен к диктатуре». И вообще — «силовик». Ну а дальше? А дальше при активной поддержке, как говорят венесуэльские дипломаты, «одной большой северной страны» был взят курс на его свержение.

Телевидение — в авангарде мятежа

Поскольку политические партии находились в коматозном состоянии, их роль была отведена частным средствам массовой информации, подконтрольным элитам, на чье влияние посягнул Чавес. Единственный государственный канал и несколько независимых газет не обладали и не обладают десятой долей средств и технологий, которыми располагала оппозиция.

Так началась неравная информационная война, апогеем которой стала попытка первого в истории «медийного», то есть осуществленного преимущественно средствами информации — в основном частными телеканалами, государственного переворота. В то время как в передачах и статьях оппозиция именовалась «гражданским обществом», с непременным добавлением эпитетов «мирная» или «демократическая», организации, лояльные президенту, пренебрежительно обзывались «толпами» и «ордами». Причем всегда «распоясавшимися» и «бесчинствующими».

Передадим слово венесуэльскому журналисту Луису Брито Гарсиа, описавшему эти события по «горячим следам»:

В воскресенье 7 апреля федерация предпринимателей (промышленная палата) призвала к всеобщей забастовке. Конфедерация трудящихся Венесуэлы (представляющая менее 17% рабочей силы и при последних выборах руководства которой половина избирательных бюллетеней исчезла, а вторая половина была аннулирована) заявила о поддержке забастовки.

Весь вторник 9 и среду 10 апреля я провожу на улицах. Убеждаюсь в том, что городской транспорт, метро, банки, магазины, аптеки, учебные заведения и промышленность на 80% работают. Однако частные телеканалы и часть прессы демонстрируют стране виртуальную всеобщую стачку. Телевидение показывает пустые улицы, снятые ранним утром, торговые центры, закрытые хозяевами, и сводят всю венесуэльскую реальность к нескольким тысячам демонстрантов, поддерживающих забастовку. Посол США Шапиро и представители Венесуэльско-Американской торговой палаты превращаются в телезвезд и весь день не сходят с экранов.

В четверг оппозиция организует через СМИ еще одну демонстрацию. Кто-то пускает слух, что правительство Чавеса пало. Президент предпринимательской ассоциации и глава профсоюзного руководства направляют подогретую слухами толпу к президентскому дворцу Мирафлорес.

Другая толпа, состоящая из сторонников правительства, окружает дворец для его защиты. Чавес обращается к стране через прямую всеобщую телетрансляцию (что предусмотрено венесуэльским законодательством), но частные каналы накладывают на его речь собственное изображение и, наконец, прекращают трансляцию. Переодетые агенты муниципальной полиции, находящейся в подчинении алькальдов оппозиции Альфредо Пенья и Каприлеса Рандоски, проникают в ряды демонстрантов. Звучат выстрелы. Демонстрация превращается в хаос. Сторонники правительства отступают. Трое из них отвечают на выстрелы. Депутат Хуан Баррето сообщает, что подавляющее большинство убитых мертвых — чависты.

Телеканалы представляют погибших исключительно как оппозиционеров. СМИ транслируют антиправительственные заявления некоторых военных. Одна из частей занимает государственное телевидение и отключает его от эфира. Другой контингент похищает Чавеса и делает лживое сообщение о том, что он подал в отставку. Потом венесуэльцам сообщается, что их новый президент — Педро Кармона Эстанга, лидер ассоциации предпринимателей Венесуэлы.

Монтескье сказал, что если один человек сосредоточивает в своих руках законодательную, исполнительную и судебную власть — все потеряно. Педро Кармона Эстанга гребет в придачу к трем двум предыдущим еще и власть над СМИ. Единственно, что ему остается еще, — это провозгласить себя Господом Богом. В первые часы своего правления Кармонакраткосрочный отменяет Конституцию, распускает органы государственной власти, бросает в тюрьмы полторы сотни депутатов и членов правительства (за три года правления Чавеса в стране не было ни одного политзаключенного).

Ранним утром следующего дня я разговариваю с людьми на улицах. Часто звучит фраза: «Такое чувство, будто умер кто-то из родственников». Одна негритянка выразила свое состояние так: «Даже Бог нас оставил». Но оставленный народ не сдается. Ночью в пятницу 12го огромная толпа безоружных людей окружает форт Тиуна, где, по слухам, заключен президент. Ни слезоточивый газ, ни выстрелы не в силах разогнать их. В субботу безоружные люди занимают дворец Мирафлорес, центр Каракаса и столицы провинций. Полиция открывает огонь. Убито 9 человек. Ряд военных призывает к восстановлению Конституции. Народ в считанные часы меняет ситуацию. Освобождены министры, восстановлено действие Конституции. В ответ, пытаясь помешать общению сторонников Чавеса, компании мобильной связи отключают ретрансляторы. Тем временем народ окружает частные телеканалы. Те прекращают трансляцию новостей и показывают фильмы, мультфильмы и футбольные матчи.

С тех пор прошло почти семь месяцев и стало известно немало новых деталей. Например, огонь по демонстрации открыли снайперы, засевшие в высотных зданиях, принадлежащих муниципальной полиции, подчиненной оппозиционному алькальду Каракаса Альфредо Пенье. Трое из сторонников правительства из пистолетов ответили на огонь снайперов, что было снято частным телевидением Венесуэлы и обошло весь мир в сопровождении комментария о том, что «сторонники Чавеса по его приказу открыли огонь по мирной демонстрации оппозиции». Причем ни один из операторов не попытался снять снайперов, стрелявших по безоружным людям.

Версия СМИ была немедленно принята на веру Госдепартаментом США, поспешившим обвинить правительство Венесуэлы в том, что оно является виновником происшедшего.

Арестовавшие Чавеса офицеры, Педро Кармона и глава католической церкви Венесуэлы монсеньор Веласкес поклялись перед телекамерами, что лично были свидетелями того, как Уго Чавес подписал документ об отставке. Но предъявить этот документ никто никогда не смог. Ибо его не существовало.

Мобильник и факс — на страже закона

В течение многих часов после переворота не поступало никакой официальной информации об участи президента, парламентариев и министров свергнутого правительства. В то же время телевидение давало номера телефонных линий с просьбой сообщать адреса и места нахождения членов кабинета и его сторонников.

В это время арестовавшие Чавеса военные перевозили его с места на место, пытаясь добиться подписания прошения об отставке. А потом случилось удивительное. Когда 12 апреля (еще до отключения ретрансляторов мобильной связи) Чавес оказался в одной из казарм, сочувствующий ему офицер дал президенту свой мобильный телефон. Буквально на несколько минут. И арестованный глава государства позвонил жене и одной из дочерей, чтобы передать через них миру, что он не подавал и не подаст в отставку. Ни одно из крупных СМИ страны, ни международные агентства, ни CNN не воспроизвели этой информации. Венесуэльцы узнали об этом много часов спустя из передач кубинского радио и сообщений агентства Пренса Латина.

На следующий день, когда Чавес был доставлен на остров Орчила, один из охранявших его солдат спросил, правда ли, что он подал в отставку. В ответ Чавес попросил дать ему лист бумаги, написал короткий текст, смял его и оставил в корзине для бумаг. Через несколько часов этот факс циркулировал по всей стране и миру. Он гласил: «Я, Уго Чавес Фриас, венесуэлец, президент Боливарианской Республики Венесуэла, заявляю, что не подал в отставку и не отказался от законной власти, данной мне народом». Ниже стояли дата и подпись.

Когда эта информация поступила в гарнизоны, военные — сторонники президента, парализованные дезинформацией СМИ, потребовали восстановления Конституции и возвращения Чавеса. «Медийный переворот» провалился.

Но остались вопросы

Например: в каких пределах совместимы право на частную собственность на СМИ и право самого общества на получение всесторонней и объективной информации? Не очевидно ли, что у сегодняшнего государства, особенно в Латинской Америке, как правило, меньше средств, чем у частного сектора, и, следовательно, свободная «медийная» конкуренция всегда будет неравной? Есть ли сомнения в том, что «медийным манипулятором» являются, как правило, старые элиты, удерживающие власть благодаря тем же СМИ в рамках формальной представительной демократии?

Но стоит прийти к власти силам, стремящимся превратить формальную демократию в демократию гражданского участия в принятии решений, как это происходит в Венесуэле, и роль СМИ, находящихся в руках утрачивающих влияние элит, резко меняется. В связи с наметившимся в последние месяцы «полевением» латиноамериканского избирателя, особенно после победы на президентских выборах в Бразилии кандидата-левоцентриста Инасиу Лулы да Силва, эта проблема не только сохранится, но и продолжит обостряться. Причем на этот раз уже не в отдельно взятой стране, а в масштабе всего региона.

Олег Ясинский

Статья и фото опубликованы в журнале "Со-общение", №11, ноябрь 2002.
Постоянный URL статьи: http://www.soob.ru/soob/02/02-11-33/freedata/pract5.html