«« Пред. | ОГЛАВЛЕНИЕ | След. »»
Не тоскуйте по Пиночету!
Опубликовано с сокращениями: Правда. - 1992. - 28 ноября. - N177. С. 2
Снова и снова на встречах с избирателями, в очереди, в автобусе и в застольной беседе слышу я одно и то же: «Когда же наконец кончится этот бедлам? Хватит липовой демократии, наелись! Остановить этот беспредел может только диктатура!» И так далее в том же духе. Налицо явный поворот массового сознания от демократических иллюзий периода очарования революцией к авторитарным иллюзиям этапа чуть ли не всеобщего разочарования в ней.
А разочароваться есть от чего. Почти все благородные, демократические и слегка прекраснодушные лозунги, с которых начиналась наша революция, сменились на совсем иные, порой прямо противоположные: вместо повышения жизненного уровня - «шоковая терапия»; вместо социальной справедливости - демонстративная роскошь нуворишей и верхушки бюрократии на фоне бедности или нищеты большинства; вместо свободного труда - свободное предпринимательство, причем сплошь и рядом свободное от труда; вместо права работника быть хозяином своего предприятия - право денежного магната купить это предприятие вместе с работниками; вместо шумной заботы о пенсионерах, инвалидах и многодетных - объявление социальной защиты чуть ли не главным тормозом реформ; вместо возрождения культуры - ее невиданное «обмассовление»; вместо демократии - проповедь «просвещенного» авторитаризма.
К счастью власть имущих, народ в эпоху кризиса страдает «синдромом девичьей памяти». Ныне мало кто вспоминает, что популярность в народе лидерам межрегионалов и «Демократической России» принесла именно борьба за демократию, заслуживающая всяческого уважения. Увы, ныне бывшие демократы с той же страстью требуют новых и новых дополнительных полномочий Президенту (ДДР, «Демократическая Россия», Республиканская партия), «авторитарной» президентской республики (Сергей Шахрай), «административного насилия», «железной руки» (Гавриил Попов) и т.п.
В свое время межрегиональная депутатская группа требовала избрания руководителей государственных средств массовой информации на съезде народных депутатов с тем, чтобы сделать их независимыми от любой номенклатуры, однако обязанными проводить в жизнь линию высшего органа государственной власти. Когда такое же предложение я внес на III съезде народных депутатов России, против него дружно проголосовали Борис Ельцин, Сергей Шахрай, Руслан Хасбулатов и ... Иван Полозков!
Когда Михаил Горбачев получил от союзного съезда право проводить в жизнь экономическую реформу посредством президентских Указов, пресса, претендуя быть демократической, трубила о наступлении реакции. Когда же гораздо большие полномочия были даны Борису Ельцину, реакционерами были объявлены все те, кто этому противился.
Если говорить прямо, то решения V съезда народных депутатов России, предоставившего Президенту чрезвычайные полномочия, по существу означали введение в стране своеобразного чрезвычайного положения, некоего ЧП без ГКЧП. Тогда было заявлено, что это только на год, исключительно во имя стабилизации положения и сохранения демократии. С тех пор положение непрерывно дестабилизируется, а демократия свертывается. Однако теперь нам вновь говорят, что нужны дополнительные полномочия, а отмена ныне действующих представляет угрозу демократии.
Еще весной 1992 г., накануне VI съезда российских депутатов, Сергей Шахрай сформулировал в «Аргументах и фактах» дилемму, с его точки зрения стоящую перед Россией: либо «авторитарная» президентская республика, либо фашизм. Дилемма эта примечательна в двух отношениях.
Во-первых, как видим, о демократии речь уже не идет. Она стала для нас «непозволительной роскошью». Но тогда спрашивается: за что боролись? Не лучше ли было в таком случае последовать рецептам А. Миграняна и законным путем сформировать авторитарный режим на уровне Советского Союза? По крайней мере, крови пролилось бы гораздо меньше.
Во-вторых, трудно поверить, чтобы такой квалифицированный человек, как С. Шахрай, не понимал: авторитарная президентская власть в наших условиях - это не спасение от диктатуры, а, скорее всего, путь к ней. Причем путь кратчайший при любом из двух возможных сценариев развития событий.
Сценарий первый - выборы. Можно допустить, хотя мне не кажется это особенно вероятным, что отчаявшийся в результате экономических экспериментов и разрушения государственности народ России проголосует на выборах за кандидата в Президенты, склонного к милому сердцу Гавриила Попова «административному насилию» (например, за В. Жириновского). В этом случае модель авторитарной президентской власти, вложенная в конституционный проект того же С. Шахрая, это как раз то, о чем только и может мечтать подобный лидер и что обеспечит ему установление крайне жесткого политического режима легитимным или полулегитимным путем.
Сценарий второй - переворот, опирающийся на военную или иную силу. Проправительственным средствам массовой информации угроза такого переворота видится то в так называемой «красно-коричневой» (на самом деле красно-белой) оппозиции, то в Руслане Хасбулатове. Слов нет, в рядах противников нынешнего Правительства наверняка есть люди, готовые в случае чего свергнуть его с помощью насильственных действий. Однако мало хотеть, надо мочь. Пожалуй, офицерское собрание как ни что другое показало полную неспособность нынешней армии к подобным действиям. Что же касается Р. Хасбулатова, то позволю себе напомнить, что он не является главнокомандующим, не назначает министров внутренних дел, безопасности и т.п. Президент России был абсолютно прав, когда на пресс-конференции, посвященной годовщине путча, жестко заявил, что в России нет сил, способных осуществить государственный переворот. Абсолютно прав, за одним исключением. И это исключение... «команда» самого Президента.
К установлению открыто авторитарного режима Президента России подталкивают: очевидный крах политики «шоковой терапии»; угроза частичного разрушения российской государственности; рост социальной и национальной напряженности; неравномерное движение вправо различных ветвей власти (Парламент в этом смысле отстает от Правительства); наконец, авторитарные традиции, закрепленные в политической культуре общества и личной культуре его лидеров. В подтверждение последнего приведу лишь несколько примеров.
На Западе уход Правительства в отставку - обычное явление. В России же в преддверии съезда средства массовой информации с ужасом вещают о намерении депутатов «свергнуть Правительство». Иначе говоря, голосование за отставку Правительства приравнивается к вооруженному восстанию, а депутаты - к матросам «Авроры». Невозможно представить себе, чтобы президент Соединенных Штатов, Франции или какой-нибудь другой цивилизованной страны грозил депутатам высшего органа государственной власти, заявляя, что он им чего-либо никогда не забудет или что «их надо разогнать». Точно так же невозможно представить себе, чтобы приближенный Президента, занимающий государственный пост, которого нет в Конституции, угрожал «стереть в порошок», предположим, Конгресс или Национальное собрание. В России же все это не только в порядке вещей, но и к тому же люди, делающие подобные заявления, посрамляя Тартюфа, больше всего беспокоятся за судьбы демократии.
Наконец, невозможно представить себе, чтобы в мало-мальски правовом государстве министр обороны вмешивался в политические отношения между Президентом и Парламентом, заявляя, что армия на стороне Президента, и прозрачно намекая на желание «укоротить» век законодательной власти и превратить очередную оттепель в «культпросвет» (т.е. просвет между двумя культами).
Таким образом, и при политическом сценарии государственного переворота наиболее вероятно установление авторитарного режима именно «командой» Президента. И тем вероятнее, чем большими полномочиями его наделяет Конституция. Именно Президенту подчинены силовые структуры власти; моральные преграды для нелегитимных действий, судя по всему, давно пройдены; что же касается правовых запретов на разгон законодательной власти, то все тот же Сергей Шахрай предложил обойти их путем вынесения незаконного решения о роспуске съезда и Верховного Совета на референдум. Есть, конечно, еще проблема: реакция официальных кругов и общественного мнения стран Запада. Однако общественное мнение уже пытаются формировать четыре самых «демократических» министра, а официальные круги, как показывает их отношение к государственному перевороту в Грузии, сквозь пальцы смотрят на «нарушение демократии во имя демократии». В конце концов всем известна характеристика Рузвельтом Сомосы - отца: конечно, сукин сын, но наш сукин сын.
Интересно отметить, что противоречия Парламента и Президента отнюдь не так велики, как их изображают. Это некий аналог различий в программах «Демократической России» и «Гражданского союза», стратегические цели которых почти целиком совпадают (рыночная капиталистическая экономика), различаются же средства и сроки их реализации, а также те социальные группы, которым отводится роль лидера реформ. В случае «Демократической России» это новые предпринимательские структуры («нувориши»), обладатели по преимуществу торгового компрадорского капитала; в случае же «Гражданского союза» это директорский корпус («технобюрократия»), обладатели капитала по преимуществу промышленного, национального.
Совпадение стратегических целей «команды» Президента и лидеров Парламента, равно как и покладистость съезда народных депутатов, раз за разом дававшего Борису Ельцину все новые и новые полномочия, лишний раз доказывает, что российская законодательная власть в действительности не является помехой в проведении реформ по бурбулисовско-гайдаровскому сценарию и, следовательно, так называемое спасение реформ отнюдь не требует разгона Парламента. В большинстве своем не такие уж мы, депутаты, и хорошие, чтобы заслужить эту честь - пострадать за демократию. На самом деле стремление к такому разгону - это результат, с одной стороны, поисков очередного «козла отпущения», а с другой - обкомовского менталитета многих нынешних лидеров, привыкших стучать кулаком по столу и затыкать рты несогласным.
В таких условиях возможности выбора Парламента сводятся к старой альтернативе: «умереть стоя», снискав некоторую не вполне заслуженную репутацию защитника интересов народа, или «жить на коленях», все более превращаясь в простой придаток исполнительной власти, в механизм узаконивания ее незаконных решений наподобие доперестроечного Верховного Совета. Вероятно, оптимальным вариантом были бы перевыборы и Президента, и Парламента, причем сначала Президента, ибо, оставив без присмотра отечественную исполнительную власть, страна получает хороший шанс очень долго ожидать следующих парламентских выборов либо получить скорые парламентские выборы в условиях чрезвычайного положения. Что выберет Парламент - предсказать не берусь, но, скорее всего, интересы самосохранения возобладают, следствием чего будет окончательное падение рейтинга законодательной власти, а вместе с нею и демократии вообще.
Пора, однако, вернуться к началу. Поворот массового сознания от демократических иллюзий к авторитарным несказанно облегчает исполнительной власти процедуру освобождения от власти законодательной. В условиях, когда «говорильня» и почти неизбежные в Парламенте политические склоки на фоне всеобщего развала надоели большинству населения хуже горькой редьки, авторитарный режим можно ввести, так сказать, по просьбам трудящихся, манипулируя общественным мнением на референдуме. Можно, например, поставить вопрос так: кому вы больше доверяете - Президенту или Парламенту? И хотя опросы общественного мнения показывают, что большинство людей не верят уже никому, не думаю, чтобы на референдуме это большинство догадалось выразить недоверие обеим ветвям власти, требуя тем самым перевыборов и Президента, и депутатов. Скорее всего, торжество плебисцитарной демократии, как это уже не раз случалось в истории, будет означать конец демократии представительной, по крайней мере, на определенное время.
Введение в России режима личной власти облегчается еще и тем, что широкие слои населения почти не различают диктатуру левого и правого толка. Между тем, несмотря на сходство методов, различия между ними кардинальны. Если левый диктатор опирается на государственную собственность, подавляет предпринимательство вообще, «теневую» экономику и спекуляцию - в частности, вводит более или менее уравнительное распределение, то правый - наоборот: опирается на частных собственников, поощряет любое предпринимательство (в том числе «теневую» экономику и спекуляцию), а неограниченное социальное неравенство объявляет нормой, естественным и главным условием прогресса. Примером наиболее жесткой левой диктатуры может служить режим Сталина, сравнительно мягкой - режим Андропова. Классический для ХХ в. пример правой диктатуры - режим Гитлера, более мягкий, хотя тоже кровавый ее вариант - режим Франко или Пиночета.
Когда «маятник» так называемой второй русской революции начинал двигаться вправо, ее лидеры прежде всего, естественно, развенчали сталинскую и вообще «коммунистическую» диктатуру. Однако когда этот «маятник» прошел центр и продолжал свое стремительное движение, те же лидеры стали прямо или косвенно восхвалять южнокорейских, чилийских и тому подобных диктаторов правого толка. На II съезде народных депутатов России, впервые услышав мимоходом брошенное Борисом Ельциным (тогда еще Председателем Верховного Совета) благожелательное замечание о Пиночете, я не придал этому большого значения. На фоне восхваления тогдашним премьером российского Правительства и членом КПСС Иваном Силаевым политики Столыпина и провозглашения им (Силаевым) «святости» частной собственности удивить нас было невозможно уже ничем. Однако когда проклинаемый чилийскими демократами Аугусто Пиночет, неожиданно для себя, стал чуть ли не героем для демократов российских, стало ясно, что мы имеем дело не с казусом, а с явлением.
Итак, налицо две встречные тенденции: стремление «верхов» узаконить в более или менее приличных нормах диктатуру торгово-бюрократического капитала и тоска «низов» по «твердой руке», которая бы их от этого капитала защитила. Однако если первые знают, чего хотят, то вторые частью дезориентированы: они постоянно слышат, да к тому же и видят, что сталинская модель привела страну в конце концов к кризису, а вот Пиночет Чили из кризиса вывел. Правда им «забывают» напомнить, что, во-первых, при этом погибли тысячи людей; что, во-вторых, в первые годы правления Пиночета страна была доведена почти до полной нищеты; что, в-третьих, в настоящее время Чили преуспевает по меркам Латинской Америки, но отнюдь не по европейским или североамериканским, и, наконец, что, в-четвертых, модель «шоковой терапии», более или менее пригодная в маленькой Чили, совершенно неуместна в России, подобно тому как лекарство для кошки совсем не обязательно помогает слону.
Некоторые социальные и экономические показатели Чили
Информация к размышлению
Валовой внутренний продукт (ВВП): 1970 г. - 100%; 1985 г. - 126%; 1990 г. - 170 процентов. В расчете на душу населения ВВП в 1985 г. был ниже, чем в 1970 г.
Доля населения за чертой бедности: 1970 г. - 17%; 1987 г. - 38%; 1990 г. - 35 процентов.
Уровень безработицы: 1973 г. - 4,8%; 1982 г. - 20%; 1989 г. - 7,2 процента.
Уверен: поразительно устойчивая в сравнении с катастрофическими результатами деятельности популярность Президента Ельцина (если только можно верить опросам) в большей мере связана с тем, что многие «простые» люди все еще видят в нем борца за справедливость, некое улучшенное подобие Андропова, тогда как по своей исторической роли он, скорее, Пиночет. Скажу больше: знаю людей, которые и самого Пиночета истолковывают наподобие Андропова, всерьез надеясь, что он (Пиночет), в отличие от Сталина, будет подлинным «отцом народа», а нуворишей прижмет к ногтю.
Нет, дорогие соотечественники, оставшиеся товарищи и новоиспеченные господа (дай Бог, если не господа нищие)! Поверьте противнику любой диктатуры и специалисту, невеселые прогнозы которого до сих пор, к несчастью, сбывались: все будет как раз наоборот. Демократия, даже в ее нынешнем оскопленном варианте, несравненно лучше крепкой и «здоровой» диктатуры торгово-бюрократического капитала. Отечественный же Пиночет может быть лишь новым изданием Сталина наизнанку. А тем праволиберальным демократам, которые помогут ему прийти к власти, придется, как в Чили, стать в оппозицию, если у них осталось хоть что-нибудь от демократических ценностей.
Не тоскуйте по Пиночету: он прольет кровь, окончательно разрушит экономику и превратит страну в задворки цивилизации. Выбираться же на ее столбовую дорогу придется потом несколько десятилетий, а сколько-нибудь приличную жизнь увидят - нет, не дети ваши, а в лучшем случае - внуки. Не тоскуйте по Пиночету: его тень и без того маячит над Россией. Если же ваши желания помогут ей обрести плоть и кровь и в конце концов вы увидите подлинное лицо того, на кого возлагалось столько надежд, то содрогнетесь от ужаса. Но будет уже слишком поздно...
* * *
Статья была уже написана, когда пришло известие о том, что новым Президентом Соединенных Штатов стал Билл Клинтон. По этому поводу в кругах российской политической элиты, ориентированных на Парламент, 4 и 5 ноября царил душевный подъем. В кулуарах Верховного Совета циркулировала, в частности, следующая информация: незадолго до выборов представители «Демократической России» встречались с людьми Буша и те будто бы обещали, что, став Президентом, он в случае разгона Парламента «закроет глаза» либо лишь для порядка пожурит своего российского коллегу; люди же Клинтона, напротив, будто бы заявляли о твердой поддержке демократии в России и давали понять, что новый Президент решительно осудит любые неправовые действия исполнительной власти. Выслушав все это в очередной раз от высокопоставленного российского депутата, который прямо сказал, что теперь разгон Парламента невозможен, я предложил ему такой способ проверки кулуарной информации: если в ближайшее время антипарламентская кампания пойдет на убыль, значит, все это правда.
С тех пор призывы к разгону съезда и Верховного Совета заметно ослабли, так что, вполне возможно, судьба российской демократии решилась за океаном!
«« Пред. | ОГЛАВЛЕНИЕ | След. »»
|
