«Сушка явки» и другие особенности московских выборов

Московские власти делают все, чтобы выборы в советы муниципальных районов столицы прошли при минимальной явке, утверждает оппозиция. Она подчеркивает, что при низкой явке обычно побеждают кандидаты от партии власти, пишет газета «Коммерсантъ». В то же время издание отмечает, что на выборы в Москве на этот раз допущено небывало большое количество кандидатов.

Прокомментировать ситуацию с выборами в Москве для «Полит.ру» согласился Александр Кынев, политолог, доцент Факультета социальных наук Департамента политической науки НИУ ВШЭ, кандидат политических наук. Он подтвердил, что главная проблема для столичных выборов именно такова.

«Да, это действительно основная проблема. Во всех регионах России есть прямая корреляция между размерами населенного пункта и уровнем явки на выборах: явка в крупных городах всегда ниже, чем на периферии (в сельской местности или в малом городе). Особенность Москвы заключается в том, что выборы, не совмещенные с федеральными, всегда проходят с довольно низкой явкой. Так было и в 1990-е годы, так было и в 2000-е.

Эта ситуация объясняется как объективными, так и субъективными факторами. Объективные факторы заключаются в том, что в крупных городах крайне существенную роль играет внешняя и внутренняя миграция – то есть как приток нового населения, так и процесс активного перемещения людей внутри самого города в течение жизни. Редко кто всю жизнь живет и работает в одном и том же районе – как правило, люди родились в одном месте, в школу ходили в другом, а работают в третьем, потом в четвертом. Редкий москвич работает возле своего дома.

Чем больше это миграционное перемешивание, тем меньше неформальных связей, тем меньше люди знают друг друга и тем меньше они объединены в какие-то действующие на территории социальные сети. Этот процесс наиболее выражен в районах новой застройки, где люди, как правило, в наименьшей степени знают друг друга. Чтобы знать друг друга, надо прожить в этом месте хотя бы лет 20-30.

За счет чего возникает фактор личного знакомства? За счет того, что дети ходят вместе в школу, за счет того, что люди вместе ходят в поликлинику, и так далее – то есть участвуют вместе в каких-то элементах повседневной жизни, которые как раз и ведут к установлению неформальных контактов. Чем этих контактов меньше, тем люди меньше связаны.

Естественно, что в таком случае они мало интегрированы в проблемы того района, где они живут. А в результате, естественно, что фактор интереса жителей, особенно жителей новых районов, к локальным выборам очень низок. Именно потому что люди не интегрированы в местную повестку, не знают, кто там у них глава района, кто депутат, никак с ними не сталкиваются. То есть они в лучшем случае следят за федеральной и общегородской политикой в силу каких-то ярких событий, но абсолютно не интегрированы в местную повестку. Так что когда проходят выборы локальные, о них никто толком и не знает.

Это объективные факторы, но они дополняются и субъективными. Потому что опытным путем в конце 1990-х – начале 2000-х годов власти Москвы убедились, что низкая явка очень выгодна. Кто является наиболее активным избирателем? Наиболее активными избирателями являются те, кто связан с самой местной властью. То есть это, в первую очередь, люди административно зависимые: сами работники органов власти, работники управляющих компаний, сотрудники правоохранительных органов, работники бюджетных организаций и т.д. Для их мобилизации не нужна никакая наглядная агитация – достаточно просьб или указаний со стороны прямых начальников.

Что показывала электоральная статистика? Например, когда у нас проводились, например, выборы на районных депутатов в марте 2004 года и они были совмещены с выборами Президента? Тогда была графа «против всех». Получилось, что многие пришли голосовать на выборы Президента и с удивлением узнавали, что, оказывается, кроме Президента выбирают и еще каких-то местных депутатов, которых никто прежде не видел и не слышал. В результате люди решили, что раз никого не знают, то проще голосовать «против всех». Из-за этого тогда огромное количество мест было не замещено, и на май были назначены довыборы.

На этих майских довыборах во многих районах Москвы (а кампания была тогда довольно массовой) явка составляла по многим районам 8-10% от общего количества избирателей. А дело в том, что по всем оценкам административно зависимый контингент и составляет около 8-10% от общего числа московских избирателей (это, понятно, в среднем, есть районы, где эта доля может подниматься до 15%, а есть – где она ниже 8%). Вот это и есть «золотой контингент» власти, который голосует за нее при любой погоде.

Соответственно, чем ниже реальная явка, тем выше относительная доля этого контингента среди тех, кто голосует. И власть, опытным путем установив, что низкая явка на выборах в Москве ей выгодна, в дальнейшем делала все, чтобы явка была низкой. Добивается она этого через «сушку» явки, то есть через кампании, которые никто не видит. Граждане о выборах информируются в минимальной степени: делается все, чтобы люди избирательных кампаний не видели. Не выделяется мест для размещения агитации, а при попытке размещать ее агитация массово уничтожается, чтобы люди ее не видели.

В минимальной степени вообще ведется информирование избирателя: зачастую люди вообще не знают, где находятся их избирательные участки. В прошлом году, например, на выборах депутатов Госдумы в Москве использовалась технология неправильного информирования об адресе участков. В мой почтовый ящик, в частности, были опущены приглашения с ложным местонахождением участка. Как это делают? Перемешивают открытки-приглашения с разных участков и людям, живущим в одном доме, приносят приглашения, в которых указаны разные адреса – какие-нибудь из другой части района, где люди, конечно, проголосовать не могут, потому что там другие дома голосуют.

Ну, и понятно, что если человек раньше на выборы не ходил и не знает, где участок, да еще и получит фальшивое приглашение, он придет туда, где его в списке нет. И надо быть совсем убежденным сторонником голосования, чтобы потом идти искать свой настоящий участок.

Такое ощущение, что на этих выборах происходит нечто похожее: никакой кампании нет, визуально она отсутствует, никакой разъяснительной работы среди избирателей не идет. В таких условиях скандалы не нужны: скандалы только привлекают внимание, о них пишет пресса, и в итоге люди больше знают о выборах. Соответственно, чем меньше скандалов, чем тише и спокойнее, тем меньше явка. А это власти устраивает. Поэтому и регистрируют кого угодно: в условиях низкой явки и массового голосования административно зависимых избирателей исход для власти будет, скорее всего, вполне прогнозируемый.

Ну, представьте себе: допустим, явка будет 15%, причем 10% – это административно зависимые. То есть из числа тех, кто проголосовал, это две трети. В таких условиях рассчитывать, что можно добиться успеха, у оппозиции оснований очень мало. Для того, чтобы этот успех был, независимым от власти кандидатам нужно производить собственную кампанию мобилизации, ходить и объяснять людям, что это за выборы, где и как надо голосовать, и так далее. Но это – титаническая работа, учитывая специфику Москвы, где многие люди бывают дома только поздно вечером.

Фактически время, когда вы можете общаться с избирателями (даже если попадете в подъезд), очень ограниченно. Многие люди приезжают домой после 8 часов вечера, а после 10 часов ходить общаться с ними уже неприлично. Получается, что у вас каждый день есть только полтора-два часа для того, чтобы общаться с людьми. При этом мы же понимаем, что такое Москва: это кодовые замки, консьержки, запертые этажи и так далее. Словом, работать с избирателями физически тяжело. Плюс сейчас лето – сезон массовых отпусков. Многие сейчас в основном проводят время на дачах, уезжают туда при первой возможности; я уж не говорю о тех, кто уехал на море или куда-то там еще.

Сложно в таких условиях вести независимую избирательную кампанию, собственную мобилизацию, страшно тяжело. Ситуация немного лучше в районах старой застройки, потому что их жители знают друг друга и там есть хоть какие-то неформальные сети. Есть какие-то объединения жильцов, люди знают друг друга, можно по цепочке их мобилизовать. В районах же массовой новой застройки таких сетей практически нет. Там такие цепочки находить очень тяжело, их почти не существует.

Даже если, например, взять сообщество собаководов. В 1990-е годы у подъездов собиралось огромное количество людей, которые выгуливали своих собак. Сейчас этот фактор не работает: в 1990е годы многие держали собак потому, что это было каким-то фактором безопасности. Сейчас такой потребности нет, и даже просто количество собаководов резко упало. Много вы их видите по вечерам во дворах? Да практически никого.

Словом, есть много обстоятельств, которые делают ситуацию сложной. Поэтому я думаю, что то, что написано в «Коммерсанте» на этот счет, совершенно правильно. Да, действительно, очень вероятна низкая явка. А низкая явка при отсутствии кампании во многих (думаю, даже в большинстве) районах обеспечит власти абсолютную управляемость избираемых советов. Где-то, конечно, будет сбой, но он возможен только там, где местные общественники сорганизуются и смогут провести независимую кампанию.

Получится у них или нет – узнаем. Но шансы на это все же есть, особенно в районах старой жилой застройки, где люди знают друг друга», – объяснил Александр Кынев.

Александр Кынев
03.08.2017

Статья опубликована на сайте Полит.Ру

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Кынев А., Пересушенная явка. В чем риски инерционного сценария выборов

• Демократия.Ру: Кынев А., Новые избирательные инициативы: отчуждение общества от власти

• Демократия.Ру: Кынев А., Дорога в никуда. Власть готова воспроизводить себя любой ценой и любыми способами