Вперед, в прошлое! Или манифест стагнации

В последнее время начали множиться попытки спеть гимн президенту Владимиру Путину и предложить президенту рецепт "восстановления разрушенной державы". Статья Михаила Леонтьева примечательна не своей хвалебной частью, а тем, что автор предлагает нам переживания, отражающие умонастроения части российского политического сообщества, которая, видимо, хотела бы определять тонус нового правления Владимира Путина. Любопытно то, что автор или авторы, как будто зная такое, чего мы с вами не знаем, намекают нам, что президент Путин после своего переизбрания не собирается осуществлять тот курс, который он обещал в своем предвыборном программном выступлении 12 февраля 2004 года. А после того, как неожиданно быстро - вопреки всей логике - пало правительство Касьянова , мы все заинтригованы, какой еще поворот совершит наш президент.

Путин, напомню, начиная свою избирательную кампанию, был однозначен в определении своей либеральной позиции. "Только свободный человек способен обеспечить рост экономики, процветание государства. Говоря коротко, это альфа и омега экономического успеха и экономического развития", - заявил президент. То, как "восстановление государства" рассматривается в статье Леонтьева, свидетельствует о том, что авторы предлагают Путину иной путь и даже верят, что он советом воспользуется. А предлагается президенту рецепт "цивилизованный реванш", а по существу очередная версия авторитарно-государственнического курса. То, как действовала власть в ходе первого президентства Путина, подтверждает по крайней мере одно - то, что между либеральной платформой Путина и политическим процессом есть резкое несоответствие. И вполне естественен вопрос: является ли это несоответствие результатом колебаний президента или же попыткой уравновесить крен, который усилился в его политике в 2003 году, и успокоить как российское либеральное меньшинство, так и западное сообщество, встревоженное эволюцией российской власти? Но ведь может статься, что отставка кабинета означает, что Путин решился подтвердить свой либерально-рыночный вектор, заявленный в предвыборном выступлении.

О пользе осторожного обращения с фактором силы

Нынешние президентские выборы в России знаменуют собой нечто гораздо большее, чем акт автоматического утверждения Путина в его должности. Эти выборы завершают исторический этап посткоммунистического эксперимента. Консолидировавший свой политический режим Владимир Путин должен зацементировать возникшую в России систему и еще может по-разному замешать свой цемент, определяя пропорцию государственничества, патриотизма, популизма и либерализма. Так какой же окончательный ориентир движения России изберет президент? Возвращение к ельцинизму как правлению олигархии, соглашусь, вряд ли возможно. Но повторение ельцинизма как фаворитизма и формирования новой "политической семьи" не исключено. Вероятность левого, популистского сценария в ближайшее время, соглашусь с Леонтьевым, также сомнительна. Даже в близких к Кремлю патриотических кругах ощущается понимание деструктивности откровенного антизападничества в стиле Жириновского и Рогозина. Но и либеральная альтернатива оказывается дискредитированной, а ее представители слишком деморализованными, чтобы ее активно продвигать. В этих условиях действительно трудно поверить, что Путин возьмет для реализации идеи потерпевшей поражение силы.

Судя по всему, сегодня в российских политических кругах энергично идет синтез авторитаризма, экономических реформ и державничества, которое, однако, не должно отпугивать Запад. Словом, формируется новый традиционализм, на сей раз без коммунистической шелухи. Под "традиционализмом" я понимаю акцент на персонифицированную и никем не ограниченную власть лидера во внутренней политике, а также опору на силу в сфере внешней политики.

Что предлагают и против чего выступают новые традиционалисты? Они, судя по эмоциям Леонтьева, радуются, что Путин вытеснил со сцены оппозиционеров-радикалов. На самом же деле выдавливание из российской политики всех политических сил, кроме бюрократии, создает почву для появления радикализма любого толка - от либерального до левого и националистического. Становление Глазьева в качестве оппонента Путина - тому наглядный пример. Политический вакуум всегда опасен, ибо может стать источником непредсказуемых всплесков. Поэтому западные демократии и культивируют политическое многообразие и, конечно, оппозицию: чтобы избежать ненужных неприятностей для самой власти. Так что было бы по крайней мере преждевременно злорадствовать по поводу "рыбкинизации" российской оппозиции. Беспомощная оппозиция -это беда российской власти и угроза для единственного политического института - президентства.

Что касается поиска нашими радетелями отечества полной государственной субъектности и суверенитета России, так их давно в мире нет. Ибо членство государства в любой международной организации означает осознанное ограничение им собственного суверенитета. Суверенитет России также будет неизбежно ограниченным, если она хочет быть не международным "отморозком", а цивилизованной страной, придется играть по правилам, установленным международным сообществом.

Между тем трудно избежать впечатления, что претенденты на новую опору Путина рассматривают суверенитет как право на силовое воздействие, не ограниченное правом. Такое понимание может кому-то показаться симметрическим ответом на политику американских неоконсерваторов, тоже ставящих силу выше права. Однако трудно не увидеть, что, например, стремление США в случае с Ираком осуществлять силовую политику не только вызвало самый серьезный международный кризис последнего десятилетия, расколов западный мир, но и привело к сужению поддержки для правящей Республиканской партии в американском обществе.

Россия, пойдя по тому же следу, вряд ли сможет сохранить диалог с западным сообществом. Более того, "экспансионистское" понимание нами своего суверенитета без его обеспечения соответствующими ресурсами угрожает в конечном итоге сделать Россию международным недоразумением.

Какое государство нужно России?

Обратимся к основному тезису неотрадиционалистов, который прост: президент Путин в ходе своего первого правления начал восстанавливать государственность. А в своем втором правлении он имеет возможность использовать новое государство для модернизации России и обеспечения для нее достойного места в мире.

Действительно, России необходимо сильное государство, способное гарантировать социальные права граждан и нормальные, человеческие условия их жизни. Нам нужны и современная бюрократия, и высокостатусная армия, и эффективные спецслужбы, которые могут обеспечить безопасность общества. Такое государство, однако, не противоречит азам либерализма, и об этом говорит практика существования любого развитого западного общества.

Либеральный проект не требует от России и слепо следовать всем западным рецептам. Опыт нашего общения с МВФ и Мировым банком говорит о том, что к посторонним советам России нужно подходить весьма осторожно. У России вполне могут быть и есть интересы, которые не совпадают с интересами ведущих мировых держав. Сам Запад расколот, и у каждой западной державы есть свое видение мирового развития. Это недавно продемонстрировал тот же иракский кризис.

Но весь вопрос в том, что мы имеем в виду под понятием "сильное" государство - государство с четкими правилами игры, которым подчиняется как общество, так и власть, либо государство, которое живет "по понятиям" и которое контролируется кучкой людей, случайно попавших в кремлевские коридоры? Первый тип государства является государством, в котором правила игры обеспечиваются законом и независимыми институтами. Второй тип государства может обеспечить лишь одно - жизнь без правил.

Президент Путин в ходе своего первого президентства действительно сумел вывести страну из хаоса. Но государство, которое консолидировалось в итоге его правления, это государство, которое, как и при Ельцине, продолжает жить в обход закона и вопреки любым принципам. Правда, при Ельцине государство, жившее "по понятиям", было неупорядоченным, а Путин это "понятийное", неправовое государство упорядочил. Но упорядочил за счет чего? За счет того, что теперь сам президент вынужден компенсировать отсутствие законов либо неспособность власти обеспечить их осуществление. Так, он встречается на даче с олигархами и устанавливает для них "правила равноудаленности". Он лично гарантирует западным лидерам и западному бизнесу сохранность инвестиций. В нормальном демократическом обществе деятельность первого лица в качестве подмены закона немыслима. Но в России по-другому невозможно. И Путин играет роль закона и потому, что, видимо, сам не верит в существование правил, и потому, что понимает, что личные обязательства и президентская гарантия - более простой путь делать дела.

Каждый раз, когда президент заменяет собой закон либо подменяет собой иную ветвь власти, нам может казаться, что это временный шаг и вскоре возникнут правила, которые будут действовать автоматически. Но они не возникли и не возникнут, пока политический класс возлагает на президента роль выведенного за пределы общества арбитра. Ведь и арбитр может ошибаться, и обязательства арбитра не вечны. Когда Путин покинет Кремль, нет гарантии, что новый лидер останется им верен. Сама практика жизни без правил и в обход принципов порождает временщиков и преемственность, которая заключается лишь в постоянном вычеркивании предыдущей главы развития: Ельцин вычеркнул Горбачева вместе с государством, Путин вычеркнул Ельцина вместе с его режимом. А что сделает преемник Путина? Можно не сомневаться, что он тоже многое вычеркнет хотя бы потому, что при этом государстве только так можно укреплять свою власть.

Усиление авторитаризма, т.е. личной власти президента, существенно ситуации не меняет, если государство продолжает жить "по понятиям". Авторитарного лидера будут бояться несколько больше. Но жизнь без правил будет продолжаться, разве что ставки в жизни "по понятиям" будут выше.

Может ли такое государство, живущее без правил и скрепленное волей одного человека, быть эффективным экономически? Может ли оно гарантировать благосостояние своих граждан и стабильность? Однозначно - нет. Оно не может быть даже предсказуемым, ибо оно может существовать только при отсутствии четких обязательств по отношению к своим гражданам. Поэтому утверждение Леонтьева о том, что в России уже создана база для модернизации, больше из области пожеланий. По большому счету нынешняя система - это система самосохранения и статус-кво, но не развития. Нам гарантирован бег по замкнутому кругу, и он должен создать видимость движения.

Если Путин действительно, как считает автор, думает укреплять этот тип государственности, это будет означать для России в ближайшей перспективе только одно - стагнирование. Причем учтем, что система такого рода, построенная по принципу "приводного ремня", не приспособлена к управлению кризисами: случись что - и все рухнет как карточный домик. Впрочем, последствия существования системы "приводного ремня" многие из нас еще помнят. Мы эту историю уже проходили с Советским Союзом, который, между прочим, имел гораздо больше уровней подстраховки.

Но если Путин все же размышляет о том, как продолжить, но уже в более упорядоченной и системной форме либеральную трансформацию, тогда возникает вопрос: как он это собирается делать с таким государством и политическим классом, который толкает его подменять собой правила?

Система против Путина

Михаил Леонтьев с готовностью предлагает нам - и президенту - врага: демократическую оппозицию, которая пытается лишить нас Путина. Но где эти смельчаки-терминаторы, угрожающие нашему лидеру? Это Каспаров, что ли, со своим дискуссионным клубом? Но если всерьез - то Путин в опасности и угрожают ему система, возникшая при Ельцине, но консолидировавшаяся под его руководством, и ее апологеты. В рамках построенного им же политического режима Путин больше ограничен и уязвим, чем в свое время Ельцин. Есть старая истина: чем больше полномочий у лидера, тем больше он вынужден ими делиться с собственным окружением, а чем больше он ими делится, тем слабее он становится. Бессилие всесилия - эту аксиому доказывал, но, видимо, не доказал Ельцин, а до него напрасно доказывали другие.

Путин вынужден вытягивать на своем рейтинге неповоротливую массу прихлебателей, засевших в исполнительной власти, нашедших пристанище в "Единой России" и куче других созданных Кремлем организаций-прилипал. Все эти слепленные сверху уродцы не только не расширяют базу его лидерства, но, напротив, обессиливают президента, паразитируя на его популярности.

Все больше возвышаясь над обществом такого рода, власть теряет точки соприкосновения с действительностью, а это, в свою очередь, порождает угрозу неадекватных решений, особенно если законодательная и судебная власть превратилась в отделы президентской администрации. Естество этой власти таково, что лидер при всех его полномочиях не в состоянии подчинить себе эту тяжеловесную машину, которая неизбежно будет работать прежде всего на удовлетворение своих интересов, а не на миссию лидера. Дальнейшее усиление традиционного государства означает лишь все большее подчинение самого президента потребностям этого государства и обслуживающего его слоя.

Уже сейчас видно, как президент вынужден удовлетворять нужды собственного режима во вред своему лидерству. Пример тому - организация нынешней избирательной кампании, в которой Кремль исключил возможность появления реальных оппонентов Путину. Возникает вопрос: чего они там наверху боятся - появления "феномена Лебедя", но где кандидат на эту роль - неужели Хакамада, Глазьев и Харитонов? Либо президент считает ниже своего достоинства конкурировать с нынешним составом президентских кандидатов? Но тогда зачем его команда столь усердно опустошала поле? Пройдясь катком по сцене еще перед думскими выборами, Кремль тем самым девальвировал значение и вес президентской победы Путина.

Еще один пример "подставы" в авторитарно-государственническом стиле: видимо, чтобы придать президентству державнический блеск, Путина наряжают в военную форму и вывозят на учения, заставив участвовать в буффонаде с имитацией ракетных стрельб. Ракеты не взлетели, и демонстрация мощи в очередной раз закончилась посмешищем и ударом по президентскому достоинству. Или это наш национальный способ преодоления "национального унижения"?

Президент перед вызовами

Можно горячо одобрять президента за его усилия по возрождению России. Но никакое славословие не облегчит для Путина его поиск ответа на те структурные вызовы, которые уже возникли перед ним.

Первый из них очевиден - это проблема его полноценной, а не дарованной предшественником легитимности. В условиях ограниченной роли насилия и когда все прежние способы легитимизации власти оказались исчерпанными, только выборы могут быть источником формирования власти. Но все дело в том, что выборы для России опять оказываются миной замедленного действия. При Горбачеве выборы, вместо того чтобы стать средством обновления, как мечтал Михаил Сергеевич, советской системы, вызвали ее разрушение. Сегодня манипулирование избирательной процедурой - из той же оперы. Оно подрывает не только новое лидерство Путина, но и устои самого государства.

Второй вызов - ответственность, которая оказывается размытой. В России фактически никто ни за что не отвечает. Президент, несмотря на концентрацию всех полномочий, реальной ответственности за развитие, т.е. за свой курс, за свое правительство, силовые структуры, администрацию, не несет. Он вынесен за пределы критики. А у других полномочий, чтобы нести ответственность, нет. Между тем при отсутствии фиксированной ответственности модернизация просто невозможна. Решится ли Путин выйти из этого заколдованного круга повсеместного пофигизма? Для этого нужно сделать хотя бы первый шаг, например зафиксировать ответственность парламентского большинства за правительство и сделать Грызлова премьером. Отправив касьяновское правительство в отставку, Путин может начать создавать новую традицию еще до выборов. Пусть это будет явная потеря качества, но приобретение - наконец-то! - принципа. Кто-то же должен быть ответственным в этой стране хоть за что-то!

Третий вызов, который во многом определит и будущее нашей власти, - процесс ее воспроизводства. Путину предстоит решить, как он собирается обеспечивать преемственность властной корпорации: через продление своего пребывания в Кремле либо через назначение своего преемника. Создается впечатление, что Путин вполне искренен, когда говорит, что не собирается менять Конституцию, чтобы остаться во власти, и если не будет чрезвычайных обстоятельств, то он и не будет это делать. Но если вдруг вся эта рать, которая висит на его рейтинге, осознает, что Путин действительно уходит, она немедленно бросится искать преемника, и президенту уже завтра грозит роль "хромой утки" - тут уж будет не до великих свершений. В любом случае у Путина лишь два года для проведения реформ. А с 2006 года начнется очередной цикл воспроизводства власти - с ним либо без него.

Четвертый вызов, с которым сегодня сталкивается Путин, - предотвратить похолодание отношений с Западом. Нынешний российский лидер подтвердил, что он экзистенциально прозападный человек. Однако его вектор на интеграцию России в сообщество развитых демократий так и не получил развития, и сегодня приходится думать о том, как бы удержаться от синдрома "холодной войны" с Западом. Почему так быстро закончилась наша очередная взаимная любовь? Если кратко, то в силу двух обстоятельств. Первое: Россия так и не смогла приблизиться к либеральной демократии, равно как и не смогла ее убедительно имитировать.

Второе: западное сообщество, погрязшее в своих внутренних проблемах, оказалось не готово интегрировать Россию в свою орбиту и пока, видимо, не осознает, что эта интеграция является одним из глобальных приоритетов, не менее значимым, чем борьба с терроризмом и нераспространение ядерного оружия.

Как бы то ни было, теперь Путину предстоит размышлять, как бы Россию не снесло к новому изоляционизму, а тем более к новой конфронтации с Западом.

Путин сам себе задал вектор

Признаюсь, что у меня нет особого оптимизма относительно превращения второго президентства Владимира Путина в фактор российской модернизации. Либеральная предвыборная платформа Владимира Путина в свете того, что происходило в последние годы с нашей политикой и властью, больше кажется своего рода "спецоперацией" по успокоению брюзжащих российских либералов и западных кругов, вдруг озаботившихся судьбами российской демократии. Но если президент Путин серьезно размышляет о том, чтобы заявленный либеральный курс сделать своим ориентиром на следующий президентский срок (а следовательно, "спецоперацией" были его действия в 2003 году), то возникает вопрос, на кого он будет опираться в этом своем порыве и сможет ли быть успешным либеральный курс, который будет осуществляться нелибералами.

В любом случае поглядим. Президент Путин сам себе задал вектор для дальнейшего развития, и мы сможем оценивать его лидерство по тем критериям, которые он сам нам предложил в своей предвыборной платформе.

Лилия Шевцова

26.02.2004

Статья опубликована в газете Известия
Постоянный URL статьи http://www.izvestia.ru/politic/44622_print

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: С.Мостовщиков. Планы Путина - планы народа

• Демократия.Ру: Джульетто Кьеза, Печальная республика Путина

• Демократия.Ру: Поляков Ю., Россия в откате

• Демократия.Ру: Кынев А., Новые избирательные инициативы: отчуждение общества от власти