Господи, сколько же можно?

Внесенные вчера в результате подрыва смертницы около входа на станцию метро «Рижская» в Москве новые имена в список жертв террористических актов, после которых можно, к сожалению, ставить только запятую, а так же захват сегодня утром в заложники несколько сотен школьников в Северной Осетии заставляют задуматься над двумя традиционными и неприятными (точнее, традиционно неприятными) в России вопросами: кто виноват и что делать?

Конфликт вокруг Чечни давно перешел в ту стадию, когда попытки определить правую и виноватую стороны становятся обреченными на провал. Он развивается по спирали: насилие и жестокие действия с одной стороны вызывают ответное насилие и еще более жестокие действия с другой стороны, и так по нарастающей. Озвученная сразу после падения двух самолетов и серии взрывов в Москве версия, согласно которой ответственность за них взяла на себя международная исламистская организация «Бригады Исламбули» не должна вводить в заблуждение: подобная версия слишком выгодна обеим сторонам конфликта. Федеральные власти получают возможность заявить о связи чеченского и международного терроризма и «вписать» себя в скрижали борьбы с международным террором. Чеченские же сепаратисты с помощью этой версии стараются отмежеваться от наиболее жестоких и одиозных действий против мирного населения. Обе стороны получают в результате карт-бланш для продолжения действий в том же духе, которые ни к чему иному, как к очередному витку насилия с обеих сторон привести не могут.

Не устраивают ни к чему не обязывающие ссылки на третью сторону только постепенно отходящие на второй план и в хрониках, и в общественном сознании жертвы террора – как и любого другого, кто может оказаться на их месте.

Отсюда неизбежность второго неудобного вопроса: что делать, дабы выйти из смертельной спирали? Власть, чьи действия во всех сферах – когда с восхищением, когда с нескрываемым осуждением – кратко характеризуют одним словом, – прагматизм, стремится действовать согласно императиву прагматизма и в этом случае. Оставим в стороне как уже относящийся, скорее, к истории, тезис о том, что само развязывание второй чеченской компании было использовано в 1999 году российской властью для обеспечения преемственности власти от старого непопулярного президента к наследнику, который благодаря войне смог позиционировать себя как «сильный» и «решительный» политик. Слишком далеко зашло развитие по спирали конфликта, чтобы сейчас вспоминать о том, кто первым бросил камень. Важно другое: прагматическая программа в случае чеченского конфликта не только применяется непоследовательно, но и заведомо не может обеспечить решение поставленной задачи – «умиротворения» Чечни и хотя бы видимость общей стабильности.

Начнем с непоследовательности. Если рассматривать чеченский терроризм исключительно через призму общеуголовной преступности – а российские власти, без сомнения, придерживаются именно такой точки зрения, то прагматический рецепт напрашивается сам собой: ужесточить наказание и сделать как можно более неотвратимым его применение; никаких переговоров с уголовниками. Подобный рецепт исходит из того, что самим сепаратистам приписывается исключительно прагматическая ориентация, характерная для самих политиков. Они, предполагается, сложат оружие и откажутся от использования смертниц, как только издержки нахождения «по ту сторону баррикад» станут запредельными для рационально мыслящего человека. Процесс капитуляции должны ускорить «выгоды» от перехода на сторону «федералов» (не случайно тема «перебежчиков» так привлекает внимание СМИ). Здесь прагматизм власти дает первый сбой, пока – внутри собственной логики. Как только бывшие боевики или несостоявшиеся шахидки попадают в руки правосудия, соображения мести и эмоции оказываются сильнее осознания потребности в обеспечении верховенства закона как единственной гарантии эффективности обращения к разуму оппонента. Сколько полевых командиров погибло в российских тюрьмах при невыясненных обстоятельствах? Сколько рядовых бойцов чеченского сопротивления так и не дождались приговора? И что дало одной из несостоявшихся шахидок, Зареме Мужахоевой, раскаяние и фактическое сотрудничество со следствием? Приговор, суровости которого удивился бы, имей он такую возможность, и состоявшийся – подорвавший себя и людей вокруг себя – шахид?

Однако проблема заключается не столько в отсутствии у наследников Ф. Дзержинского «холодного разума». Порочно само предположение о бесконечном прагматизме противоборствующей стороны (дескать, и воюют они только за деньги, и сдаваться начнут, как только поманят местом в бывшей личной охране А. Кадырова). Существенную роль в поведении террористов играет ценностная ориентация. Это может быть и месть любой ценой за убитого родственника (какую компенсацию и в каком российском банке сочтут его родственники достаточной?), и стремление к независимости Чечни, и религиозные убеждения. Точные мотивы должны определяться в каждом конкретном случае, но одно ясно: не только и не столько сравнение выгод и издержек лежит за решением встать на путь террора. «Прагматические» сигналы остаются просто не услышанными многими сегодняшними и завтрашними террористами. Посмотрите хотя бы на социальные портреты предполагаемых шахидок: отнюдь не всегда это отчаявшиеся люди, которым совершенно нечего терять. Некоторые из них – как, например, предположительно подорвавшие себя в самолетах чеченки – имеют свой маленький бизнес, у многих есть дом, дети. Разве прагматические соображения заставляют их убивать себя и других? Но если «прагматические» сигналы не достигают их сознания, значит они подрывают прагматическую логику, ведь с их помощью невозможно достичь поставленных целей!

Выход из конфликта, стороны которого разговаривают на совершенно разных языках: одна – крайнего, вплоть до цинизма, прагматизма, другая – ценностного, вплоть до религиозного фанатизма, детерминизма, может быть один – найти общий язык. Только в поиске разумной комбинации между прагматическими и ценностными соображениями следует искать решение. Впрочем, если задуматься, любой из нас как раз этим и занят в повседневной жизни – поиском «золотой середины» между своими прагматическими интересами и ценностными установками, убеждениями. Так что политикам, в первую очередь – действующему президенту, если они действительно озабочены хотя бы своим будущим (предположить заботу цинника об общем будущем было бы невполне оправдано), есть к чему апеллировать.

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Олейник А., Проблема буриданова осла

• Демократия.Ру: Питер Лавелль, Чечня – волк у дверей

• Демократия.Ру: Новоселов Н., Референдум в Чечне прошел. Что дальше?

• Демократия.Ру: Олейник А., Счет к государству

• Демократия.Ру: Калинина Ю., Врачи виноваты...Террористов еще не поймали, а “стрелочников” уже назначили

• Демократия.Ру: Калинина Ю., Убивать, так с музыкой. Кому дадут Героя России за тушинский кошмар?

• Демократия.Ру: Фирсов А., Сколько в Чечне террористов

• Независимая Газета: Хакамада И., Корни события - в Чечне