Счет к государству

Террористический акт, совершенный в московском метрополитене 6 февраля, стал наиболее красноречивым доказательством неспособности представителей российской власти учиться на ошибках, допущенных в прошлом, в первую очередь во время захвата заложников в театральном комплексе на Дубровке. Конечно, аналогичные акты террора с десятками погибших в Кисловодске или Грозном свидетельствовали о том же, но резонанс от трагической гибели десятков людей в центре столицы переживается российским социумом всегда шире и острее, несмотря на одинаковую ценность человеческой жизни в любой точке страны.

Говоря о повторенных ошибках, прежде всего, стоит подчеркнуть непрозрачность информации о произошедшем и ее строго дозированный характер. Укажем на явно подготовленный характер интервью с машинистом взорванного электропоезда (в его речи было много нестыковок) и многими пострадавшими. Официальные данные о числе жертв взрыва электропоезда вновь оказываются заниженными (на основании невозможности идентификации многих останков), они поступают не по мере вскрытия реальных фактов, а в результате принятия соответствующих решений компетентными органами. Видимо, для уменьшения негативного резонанса и роста соответствующей реакции со стороны населения, особенно нежелательной для властей в период президентских выборов.

Впрочем, никакие ограничения информации не могут скрыть того факта, что право на жизнь в Российской Федерации по-прежнему остается одним из наименее защищенных. В беззащитности граждан перед террором следует видеть результат еще одной, значительно более серьезной ошибки российских властей. Еще во время операции по освобождению заложников в центре на Дубровке проявился глубоко негуманный характер позиции,
занятой официальными представителями власти, в том числе и ее первыми лицами, по отношению к своим гражданам. Жесткость и бескомпромиссность в отношении к террористам своей обратной стороной имела не только готовность пожертвовать десятками жизнями заложников при их освобождении, но и привела к симметричному ужесточению действий самих террористов. Если отметается сама идея каких-либо переговоров и попыток найти политическое решение чеченской проблеме, то все последующие действия противоположной стороны тоже будут принимать все более жесткий и исключающий переговоры характер. Сила действия равняется силе противодействия.

Этот заимствованный из физики принцип оказывается применим и в таких, исключающих любые конструктивные контакты между сторонами конфликта, ситуациях в общественной жизни. Многолетнее противопостояние между израильтянами и палестинцами, пожалуй, наиболее близко показывает сценарий развития событий в ближайшем будущем в России.

Одним из факторов, не позволяющих нынешней власти согласиться на поиск политических методов урегулирования чеченского конфликта, является то, что чеченский вопрос фактически является для нее родовым пятном. Во многом на волне начавшейся в 1999 новой войны в Чечне россияне поверили в силу и стабильность государственной власти.

Поэтому в складывающейся сегодня модели российской власти любые шаги в направлении поиска политических решений будут расцениваться населением как свидетельство слабости власти. Видимо, не случайно В.Путин уже после террористического акта в метро еще раз заявил об отказе от любых переговоров и о готовности лишь уничтожать сепаратистов. Парадокс в том, что ввиду действия описанного выше механизма эскалации конфликта именно жесткость занятой позиции и оборачивается в долгосрочном периоде слабостью власти. Власти, которая не может защитить своих граждан ввиду роста инициированного во многом ей самой террора. Именно в этом следует видеть глубокую неустойчивость сложившейся сегодня в России политической и социально-экономической ситуации.

Как избежать дальнейшей эскалации террора и заставить власть всерьез озаботиться вопросом защиты базового права своих граждан, права на жизнь? В демократическом обществе ответ на этот вопрос достаточно очевиден: институты гражданского общества организуют давление на государство и вынуждают его сделать более гуманными приоритеты государственной политики. В России сильных и независимых от государства объединений и ассоциаций граждан просто нет. Показательно, что открытое письмо ассоциации родственников жертв трагедии на Дубровке промелькнуло на российском телевидении лишь в первые часы после нового террористического акта, а потом, видимо, поступила команда замолчать его.

Как, в условиях практического отсутствия механизмов массовой мобилизации снизу, заставить государство считаться с правом граждан на жизнь и безопасность?

Единственный язык, который понимают представители сегодняшней власти, - это язык рынка (точнее, язык особого, не вполне цивилизованного, рынка, но это уже предмет для отдельного разговора). Коммерциализированная власть, занимающаяся легальным и полулегальным крышеванием и стремящаяся активно вмешиваться в процесс передела собственности, особенно чувствительна ко всему тому, что принимает или способно принять денежную форму. Заставить государство задуматься о правах своих граждан в действительности можно, предъявив к нему судебные иски на возмещение ущерба от неспособности обеспечить безопасность граждан. Причем иски должны быть обращены не столько к местным и региональным властям, а к федеральному правительству и лично президенту как гаранту базовых прав и свобод граждан. Конечно, единственная надежда при подаче подобных исков связана не столько с российскими басманными судами, сколько с европейскими институтами. Решениям последних Россия должна подчиняться в качестве члена ряда международных организаций.
Чтобы иск мог оказаться значимым ограничением в политике государства, его сумма, конечно, должна значительно превышать установленные сверху жалкие 100 тысяч рублей компенсации родственникам жертвы террористических актов. Здесь можно ссылаться на прецеденты, существующие в судебной практике по аналогичным делам в Европе и в США.

Например, сумма компенсации родственникам жертв трагедии 11 сентября 2001 г. в США оказалась более чем в 500 раз больше, чем пресловутая помощь российских властей.

Еще более обоснованным представляется следующий подход. Сегодня популярна идея создания стабилизационного фонда, образованного из поступлений от экспорта нефти. Такой фонд, по мнению сторонников этой идеи, создаст стимулы к диверсификации российской экономики и ее структурной перестройки. Представляется, что создать стимулы к защите прав граждан на безопасность мог бы размер компенсаций,
рассчитанный в пропорции к бюджету правоохранительных органов (строка "Затраты на правоохранительную деятельность" в государственном бюджете). Скажем, несколько десятых процента от общих затрат государства на правоохранительные органы и безопасность могли бы быть ежегодно потрачены либо на компенсации родственникам жертв террора, либо на премирование работников этих самых органов, способствовавших
предотвращению трагедий в отчетном периоде. Стимул от создания подобного виртуального фонда компенсаций оказывается сильным: активизируются как собственно мероприятия по предотвращению террора, так и поиски по мере осознания недостаточности сугубо военных и оперативных мероприятий политических решений.

Если кандидат в президенты РФ В. Путин действительно заботится о безопасности граждан, то подобная идея могла бы оказаться весьма кстати для его предвыборной программы. Или ее, как и в 1999 году, не будет, и мы поверим всему на слово, расплатившись за подобное доверие и Норд-Остом, и Кисловодском, и взрывом в метро?