Праздник несоблюдения правил

У российской Конституции есть гарант, но нет гарантий

Если использовать современный политтехнологический новояз, исторический конституционный дискурс был задан еще императором Александром I, писавшим «Я люблю конституционные учреждения… но .. все ли народы готовы в равной степени принять их? Не знаю...» За прошедшие два столетия ясности в этом вопросе не прибавилось.

И по сей день Конституция у нас скорее госсимвол, вроде флага и гимна, нежели действующий свод главных и необсуждаемых правил.
Россия века была абсолютной монархией и существовала по принципу, точнее всего выраженному Иваном Грозным в письме «первому русскому диссиденту» князю Курбскому: «Какой же я государь, аще не сам строю». Причем так жила не только власть, так жил народ, общество. Отсюда традиционное бытовое пренебрежение к писаным законам (твердое убеждение, что мораль «выше» права). Отсюда основанная, как сказали бы юристы, на правоприменительной практике поговорка «закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло». Превращения России сначала в конституционную монархию под влиянием первой русской революции начала прошлого века, а затем и в республику в результате революций 1917 года не изменили эту парадигму.

Ни сталинская Конституция 1936 года, ни брежневская Конституция 1977 года никогда не были Основными законами, по которым жили власть и общество. Все Конституции писались как декоративное обрамление реальной государственности, а не как правила ее функционирования.

Разумеется, некоторые процедуры совершались в соответствии с буквой Конституции. В частности, совершенно конституционным стал распад СССР, поскольку в брежневской Конституции было прописано казавшееся фантастическим и не имеющим никакого отношения к советской действительности право наций на «самоопределение вплоть до отделения». Но тут ружье, висевшее на сцене, в результате выстрелило.

Та Конституция, по которой мы живем сейчас, тоже писалась, исходя из политической конъюнктуры.

Ее принимали на референдуме 12 декабря 1993 года, спустя всего два месяца после событий, которые одни до сих пор считают подавлением антипрезидентского мятежа вице-президента и тогдашнего парламентского большинства, другие — антиконституционным расстрелом парламента. Именно под влиянием этих событий в Конституции был закреплен президентский характер российской республики.

Точного и буквального следования конституционным принципам и полномочиям органов власти, прописанным в действующей Конституции, не наблюдалось ни при Борисе Ельцине, ни при Владимире Путине. В зависимости от персон реальные дополнительные полномочия приобретают совершенно неожиданные, не обозначенные в Основном законе структуры. В частности, при Путине все важнейшие государственные решения принимает внеконституционный орган – Администрация президента.

А конституционные органы власти, напротив, становятся декоративными, как это произошло с российским парламентом. Причем, с точки зрения Конституции, важно не то, что парламент отвечает печально знаменитому грызловскому определению «не место для дискуссий», а то, что законодательная власть в стране является придатком исполнительной (как, впрочем, и судебная), что противоречит конституционному принципу разделения властей.

Пренебрежительное отношение к Конституции характерно не только для власти, но и для общества. Поэтому никого не смутило, что дискуссия вокруг третьего подряд президентского срока Владимира Путина велась безо всякой оглядки на действующий Основной закон. И варианты, как лучше его обойти, открыто предлагали даже сами представители власти.

Даже принципиально важная для конституционных перспектив России традиция уходить с поста главы государства в обозначенные Основным законом сроки, которую заложил Борис Ельцин и поддержал Владимир Путин (все-таки у третьего президента РФ будет другая фамилия), — следствие отнюдь не боязни правителей нарушить Конституцию и не дань уважения к ней. Отменил же Владимир Путин выборы губернаторов, хотя ранее Конституционный суд указывал, что это противоречит Основному закону. Налицо персональный подход: гарант сам решает, в каких случаях ему соблюдать Конституцию, а в каких и не очень.

Именно поэтому в России до сих пор существует ситуация, при которой полномочия и степень влияния конституционных и внеконституционных институтов власти меняются произвольно, в зависимости от текущей политической конъюнктуры. А большинство населения, по всем опросам, было готово спокойно согласиться с нарушением Конституции, чтобы оставить Путина президентом.

Персоны в России по-прежнему выше институтов, политический интерес выше писаных правил.

И в этом смысле Конституция по-прежнему остается для России пока не достигнутой целью, а День Конституции — праздником мечты о цивилизованной государственности, критически не зависящей от фамилии правителя и стиля его руководства.

12.12.2007

Статья опубликована на сайте Газета.Ру
Постоянный URL статьи http://gazeta.ru/comments/2007/12/12_e_2420268.shtml

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Кынев А., Все ли дело в сроке?

• Демократия.Ру: Вишневский Б., Демократия без Президента. Возможен ли в России закон без диктатуры

• Демократия.Ру: Драгунский Д., Разделение властей и народа

• Демократия.Ру: Чеботарев Ю., Демократия по-путински 2007

• Демократия.Ру: Шейнис В., Программа на послезавтра. Нам пока не до парламентской республики. Она у нас — «недопарламентская»

• Демократия.Ру: Ремизов М., Десять заповедей нового строя