Из чувства справедливости

Честно говоря, я с самого начала подозревал, что суд присяжных оправдает полковника Квачкова, обвинявшегося в покушении на Анатолия Чубайса два года назад. Трудно вообще представить, как могло быть иначе в нынешней России, где публично поносить «лихие 90-е» и все с ними связанное считается хорошим тоном. А Чубайс – он ведь олицетворение «лихости» 90-х. Это все равно, как если бы коллегия присяжных, состоящая только лишь из чеченцев, вдруг взяла бы и вынесла обвинительный вердикт полковнику Буданову, обвинявшемуся в убийстве чеченки и воевавшему против чеченцев.

Теперь полковник Квачков и его фанаты могут, к примеру, сравнивать свое дело со знаменитым делом Веры Засулич. Ее тоже оправдал суд присяжных, что немедленно стало поводом для властей начать поэтапно вводить ограничения – какие дела подсудны присяжным, а какие нет. Правда, ее причастность к покушению на градоначальника Трепова вроде никем особо не оспаривалась. В деле Квачкова на сегодняшний день поставлена точка скорее под грифом «не доказано».

По этому признаку, кстати, дело Квачкова (если абстрагироваться от фактора «классовой ненависти» по отношению к Чубайсу) сильно походит на более свежее – хотя не наше, но тоже скандальное – дело О. Дж. Симпсона, чернокожего американского футболиста, убившего свою бывшую жену и ее любовника. Коллегия присяжных, состоявшая по большей части из лиц «небелой национальности», сочла, что полиция допустила целый ряд процедурных нарушений при расследовании (в частности, один из следователей был уличен в том, что позволял себе расистские высказывания, то есть был «предубежден»), и оправдала Симпсона. Правда, потом он, избежав электрического стула, все же был признан виновным в убийстве по гражданскому иску и приговорен к выплате родственникам пострадавших внушительной компенсации (ничего иного с ним сделать уже не могли после вердикта присяжных). С другой стороны, как представитель чернокожих, Симпсон может чувствовать себя хотя бы отмщенным за те, бывало, сомнительные обвинительные вердикты черным, что вынесли белые коллегии присяжных во времена расовой сегрегации, особенно на американском юге.
Квачков может чувствовать себя отмщенным вообще по многим статьям – и за «ваучерную приватизацию», и за «разграбление страны», и за «олигархический беспредел», и за «массовое обнищание населения». Еще на ранней стадии суда он, например, прославился своими писаниями, где довольно аргументированно обосновывал право народа на вооруженное сопротивление и насилие против таких представителей власти, как Чубайс. Он сравнивал это с «народно-освободительной борьбой». Это, конечно, не одно и то же, что признаваться в покушении, да и времена, когда с подачи Андрея Януарьевича Вышинского признание вины было «царицей доказательств», уже прошли. Но все же…

Справедливости ради стоит отметить, что обвинение, похоже, сделало все от него зависящее, чтобы каким-то образом склонить присяжных к обвинительному вердикту: состав коллеги менялся три раза. Действовали в рамках собственного разумения. Не помогло. Возможно, сыграло совершенно противоположную роль: люди ведь не любят, когда ими пытаются манипулировать столь грубым образом – ни в судебной практике, ни в политической. Да и само обвинение нужно было, чтобы выиграть дело в состязательном процессе, готовить более тщательно. Однако обвинение привыкло (еще до появления суда присяжных, а также в других делах, где присяжных не требуется) готовить доказательную базу кое-как в расчете на то, что наши суды послушно проштампуют заготовленный обвинением приговор. В деле Квачкова оказалось довольно много нестыковок и небрежностей: пропали важные «вещдоки» непосредственно с места преступления, были подменены другие вещественные доказательства (подстилки, на которых лежали на обочине покушавшиеся на Чубайса), не были произведены ряд необходимых следственных действий. Например, не была произведена экспертиза на наличие на руках подозреваемых следов взрывчатых веществ. Если в столь громких, резонансных делах следствие ведется с такой небрежностью и ошибками, то что же происходит в «рядовых» случаях? Предоставим также сторонникам конспирологии развивать тезис о том, что, дескать, такие «мины» были заложены в обвинение сознательно – в расчете на развал дела. По мне, такая игра слишком тонка для «следаков».

Присяжные не ошибаются только в голливудских фильмах или у Никиты Михалкова в «12». В жизни все по-другому. И на протяжении всех лет с тех пор, когда в постсоветской России был введен суд присяжных, не переставая звучат голоса о том, что, мол, наша страна к нему не готова, что люди, не сведущие в юриспруденции, не могут квалифицированно выносить приговоры, что суд и обвинении скованы в своих действиях и т. д. Получается, что нынешние русские люди «дурее» англичан времен XIII века (тогда в Англии был введен суд присяжных, откуда сначала был экспортирован в Северную Америку, а потом постепенно распространился по всему Западному миру) или поданных Российской империи времен Александра Второго, когда у нас впервые появился такой суд и в присяжных заседали среди прочих даже малограмотные крестьяне.

Конечно, состав нынешней среднестатистической коллегии присяжных в России не вполне адекватно отражает социальную структуру общества: в присяжные идут в основном те, у кого больше свободного времени, – пенсионеры, домохозяйки, лица с не очень высоким доходами и пр. Среди российских присяжных, судя по некоторым громким делам, полно не только социальных предрассудков, но и националистических. Но даже в этом наши присяжные не сильно отличаются от наиболее развитых демократических стран.

Основная ценность суда присяжных состоит в том, что в отличие от многих (если не абсолютного большинства) других сфер нашей общественной и политической жизни там надо доказывать правомерность того или иного решения, искать аргументы, убеждать, а не приказывать – мол, делай, быдло, как тебе говорят. В том числе убеждать эмоционально. С присяжными надо научиться разговаривать так, чтобы они тебе поверили. Им нужно угождать, перед ними не зазорно заискивать. Все эти приемы, кстати, совсем не помешали бы в отношениях власти с обществом в целом, в общении власти с обществом в целом: сейчас этот диалог либо напрочь отсутствует, либо ведется властью свысока, почти презрительно, через губу. Ведь присяжные – лишь срез общества, и если с ними часто и «вопиюще» что-то не стыкуется, что-то «не прокатывает», не получается, то это симптоматично. Значит, учитесь убеждать, агитировать.

Великий русский адвокат Анатолий Кони, подводя итоги своей обширной практике, заметил: «Я не могу указать ни одного решения присяжных, которое оставило бы в моей душе впечатление поруганной правды и оскорбленной справедливости».

Можно ли применить эти слова к делу Квачкова? А почему бы и нет. Просто таковы на сегодня в нашем обществе представления о правде и о справедливости. Последняя у нас, кстати, всегда рассматривалась выше закона. Это даже сам Путин, будучи гарантом Конституции, не раз признавал.

Георгий Бовт
09.06.2008

Статья опубликована на сайте Газета.Ру
Постоянный URL статьи http://www.gazeta.ru/column/bovt/2748470.shtml

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Бовт Г., Присяжные инопланетяне

• Демократия.Ру: Своих здесь не осудят

• Демократия.Ру: Полесков К., Присяжные надзиратели

• Демократия.Ру: Олейник А., А судьи кто?

• Демократия.Ру: Ю.Чайка: Российское общество не готово к судам присяжных

• Демократия.Ру: Полесков К., Туды-суды. Тайны совещательных комнат