Серость не порок

Росстат обнародовал свежие данные по «серой» экономике: ее доля в России составляет 16% ВВП. Насколько цифры близки к реальности — выяснял The New Times

Рабочую силу московский предприниматель Сергей Б. нашел по знакомству. Два узбека — грузчик и сварщик — оказались трудолюбивыми и непьющими. Договорились так: Сергей платит им раз в месяц 15 тыс. и 27 тыс. рублей соответственно, но без оформления документов. Гастарбайтеры не в претензии: на их родине это большие деньги. Хорошо и Сергею: «Если бы я нанимал рабочих легально, то нес бы за них полную ответственность, и не только налоговую, — поделился он с The New Times. — Случись у кого-то из них, к примеру, перелом руки или сердечный приступ — с меня штраф 50 тыс. рублей». Для малого предприятия по производству металлических изделий с оборотом 2,5 млн рублей — ощутимая сумма, утверждает Сергей. Как и медицинская страховка для рабочих, от приобретения которой предприниматель себя тоже избавил: она бы составила 30% от его расходов на зарплату гастарбайтеров. При этом бизнесмен прекрасно понимает, что обрекает их на положение рабов, лишенных всякой социальной защиты. Но не видит другого выхода: «вбелую» мы бы не выжили, говорит. С нового года налоги зверски повысились (c 1 января 2011 года ставка страховых взносов, которые работодатель платит из фонда оплаты труда, повысилась с 26% до 34%), так что приходится все возможное уводить «в тень», оправдывается предприниматель.

Цифра с подвохом

Сергей — типичный представитель «серой» экономики. Той самой, которую еще называют скрытой, нерегистрируемой, параллельной, неявной. Мировой банк не делает разницы между «серой» и теневой экономикой: эти понятия в его трактовке подразумевают предпринимательскую деятельность, которая не учитывается официальной статистикой, — она включает в себя незаконную (криминальную) деятельность и деятельность, которая сама по себе является законной, но не регистрируется в целях уклонения от уплаты налогов. Однако у Росстата свои понятия о «серой» экономике: он сознательно не относит к ней криминальный бизнес (наркоторговля, проституция и другое). «Скажем, вы делаете продукцию, нужную населению, но при этом не зарегистрировали фирму, — объясняет суть «серой» экономики Светлана Барсукова, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ. — Или сдаете жилье в аренду, но при этом не заплатили налоги, не прописали жильцов».

Росстат подсчитал: в сфере «серой» экономики в России сегодня заняты 13 млн человек, или 17–18% трудоспособного населения страны. Высчитывать эти данные крайне сложно. Статистики делают это по косвенным признакам: «Возьмем, например, аренду нежилой недвижимости, — рассказывает Светлана Левит, эксперт управления Росстата. — У нас есть данные о доходах от этого вида деятельности, их дают специализированные компании, которые занимаются операциями на рынке недвижимости. И есть расходы хозяйствующих субъектов на оплату аренды. В идеале они должны быть равны. Но когда мы их сопоставляем, то видим, что расходы намного выше. На основе этого мы и высчитываем долю «серого» сектора».

Список «серых» профессий можно пополнять до бесконечности: репетитор, швея-надомница, переводчик, сантехник, частный «извозчик». Наиболее существенную долю «серого» сектора Росстат выявляет в строительстве, гостиничном и ресторанном бизнесе, операциях с недвижимым имуществом.

Заплатили сполна

Около 10 лет назад Евгений А. зарегистрировался как индивидуальный предприниматель и начал ставить знакомым евроокна. Те — по цепочке — рассказывали о нем своим знакомым: так разрасталась клиентура. Бизнес очень быстро стал прибыльным: от клиентов нет отбоя, поскольку цены Евгения — демпинговые по сравнению со среднерыночными. О своих доходах бизнесмен не распространяется, лишь замечает, что на отдых в тропиках хватает. При одном условии: никаких налогов государству. Внешне бизнес-процесс выглядит легально: всем клиентам Евгений предоставляет типовой договор с подписями и печатями. Но дальше его фирмы эти бумаги не идут: они нужны «для проформы», чтобы клиенты не беспокоились о законности бизнеса. Налоговая отчетность у Евгения каждый раз одинаковая: во всех графах — нули.

«Серую» схему предприниматель выбрал не только по финансовым причинам, но и по идейным соображениям. «Я платил бы даже нынешний зубодробительный налог, если бы государство работало эффективно, — обосновывает Евгений свою позицию. — Но в стране, где каждые пять лет дефолт и все твои сбережения обращаются в пыль, а старики получают нищенские пенсии, не грех попридержать свою небольшую прибыль: считаю, что мы заплатили все, что должны государству, на многие годы вперед». Предприниматель, правда, почему-то не говорит о том, что размер пенсий в стране зависит в первую очередь от наполняемости бюджета налогами. И если пенсии в стране маленькие, то винить в этом надо в том числе и тех, кто, как он, не платит налоги.

Независимые эксперты полагают: представителей «серой» экономики в стране гораздо больше, чем насчитал Росстат. «Если брать людей, так или иначе соприкасающихся с неформальным сектором, то это как минимум половина экономически активного населения страны, — считает Павел Кудюкин, президент Экспертного фонда социальных исследований. — Например, те, кто хотя бы раз получал деньги наличными в конверте или репетиторствовал на дому». Именно этим и занимается Юлия Ш., 37-летняя москвичка: утром преподает в обычной школе, после 14.00 обучает английскому языку частных клиентов у себя дома. За часовой урок берет 1,5 тыс. рублей — естественно, никому за них не отчитываясь. Клиентов у Юлии немного, трое, но обеспечить нормальный заработок они позволяют: при частоте уроков два раза в неделю выходит 36 тыс. рублей в месяц. Еще один неформальный заработок ей дает однокомнатная квартира на Полежаевской, которую она сдает (естественно, нигде за это не отчитываясь) за 28 тыс. рублей в месяц — клиентам, найденным через знакомых. Итого — 64 тыс. рублей: раза в три больше, чем составляет ее «белая» зарплата преподавателя. Юля признается, что чувствовала бы себя спокойнее, легализовав свои доходы. Но: «Я своим трудом зарабатываю эти деньги. Для государства это крохи, которые неизвестно на что будут потрачены. А для меня — полное жизнеобеспечение».

Независимые эксперты полагают, что данные Росстата по «серой» экономике оказались бы еще выше, если бы статистическое ведомство включило в рассмотрение огромный пласт людей, занятых производством в рамках своих домашних хозяйств. Здесь люди выращивают картошку или цветы исключительно для себя и закон не нарушают: декларировать эту деятельность никто не обязан. Однако с точки зрения вклада в ВВП такое производство тоже является неформальной экономикой и имеет нешуточные обороты. По мнению Юрия Латова, ведущего научного сотрудника Научного центра Академии управления МВД РФ, с учетом продукции домашних хозяйств доля «серой» экономики в России может доходить до 25% ВВП.

Но даже если принять за истину данные Росстата, все равно «серый» сектор получается весьма масштабным. «13 млн человек, вовлеченных в неформальную экономику, — это очень много, — уверена Татьяна Малева, директор Независимого института социальной политики. — Для сравнения: 12 –13 млн человек — это полностью рынок труда Австралии, у которой вполне благополучная развивающаяся экономика».

Обманывать выгодно

Кризис лишь обострил проблему «серой» экономики: по данным Росстата, в 2009 году ее доля снова стала расти. «Кризис показал, что выиграли те работодатели и предприятия, которые жили по неформальным схемам, — констатирует Татьяна Малева. — Если в законодательном поле работодатель не может снизить заработную плату, то при неформальной занятости это делается легко: в итоге мы наблюдаем снижение размеров зарплат либо рост числа зарплат в конвертах. «Серая» экономика доказала, что у нее есть ресурс прочности».

2011 год лишь укрепил этот ресурс: как только выросла налоговая нагрузка на бизнес (в первую очередь за счет роста отчислений в социальные фонды), пошла вверх и «серая» экономика. Рост неформального сектора — вполне адекватная реакция граждан на поведение государства, считают эксперты. «Сколько говорили о снижении налогового бремени, а в результате налогообложение реально увеличилось путем переформатирования налогов, — приводит пример Светлана Барсукова. — Так что в России сокрытие доходов от государства — это ответ на фискальное давление со стороны государства и результат глубоко укорененного правового нигилизма».

В то же время наличие «серой» экономики показывает, что даже в неблагоприятных институциональных условиях бизнес выживает, считает Светлана Барсукова: «Людям неудобны действующие законы, но при этом они умудряются выстраивать не просто другую экономику, а другую систему правил, параллельную государственным законам».

«Нельзя полностью осуждать тех, кто занял «серую» нишу в экономике, — добавляет Татьяна Малева. — Значит, правила формальной экономики настолько плохи и некомфортны, что создают для неформальной экономики питательную среду». Проблема усугубляется тем, что при действующей вертикали власти бизнес не может реально влиять на политику, а следовательно, и менять правила игры: это грозит потерей бизнеса либо тюрьмой. В этих условиях ему не остается ничего иного, как уйти в спасительную «серость»…

Наталья Алякринская
18.04.2011

Статья опубликована в журнале The New Times
Постоянный URL статьи http://newtimes.ru/articles/detail/37762

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Рунов А., Малый бизнес сегодня развивается не благодаря чему-то, а вопреки всему

• Демократия.Ру: Фирсов А., Вопрос, который я бы хотел задать Владимиру Путину

• Демократия.Ру: Алякринская Н., Пожарные меры. Как борцы с огнем борются с бизнесом

• Демократия.Ру: Субботин А., Разговор с фининспектором о политике

• Демократия.Ру: Романова О., "Сказочники" и их власть

• Демократия.Ру: Латынина Ю., В дерьме

• Демократия.Ру: Фирсов А., Отрешение Лужкова: каприз начальника или борьба с коррупцией?

• Демократия.Ру: Башкатова А., Страна-Кущевская выгодна чиновникам

• Демократия.Ру: Шацких В., Средний класс не выходит из сумрака. Простые люди «в тени» зарабатывают немного