Новые запросы и старые партии

Россия давно ждет Идею — никто не знает, что это такое, но все хотят. Политологические тусовки регулярно выдают на гора то либеральные, то социал-демократические наборы идей, которые тихо умирают на засиженных московских диванах. А пока ищут большую идею, жизнь рождает идеи малые, но складывающиеся в некий комплекс. «Жизнь» в данном случае есть некая результирующая последних трех лет развития страны.

За эти годы экономика и социально-бытовые условия пережили некоторый — не очень резкий — подъем и стабилизировались на уровне, сопоставимом с «предкризисным» состоянием 1998 г. Только теперь общественный продукт распределился чуть менее неравномерно, невысокие зарплаты и пенсии стали выплачиваться относительно более регулярно. Второе новшество — оправившийся от «испуга дефолтом» средний класс, который появился и в ряде новых сфер хозяйственной деятельности и регионах страны. Третье новшество — по-прежнему высокий уровень надежд, которые люди связывают с верховной властью — гораздо более «своей», и в понимании всех, кроме коммунистов — никак не «антинародной».

И те, кто только «выполз» из бедности, и те, кто зажил более-менее нормально, года два не могли поверить, что это всерьез и надолго, а потому боялись даже помыслить о большем. Наконец привыкли: все социологические исследования фиксируют стабилизацию ожиданий — и в 2001, и в 2002 г. отмечаются почти одинаковые соотношения тех, кто ждет от наступающего года улучшения, ухудшения и сохранения собственных жизненных условий.

Привыкание к стабильности создает в обществе принципиально иную ситуацию: оно — пожалуй, впервые за минувшее десятилетие — начинает всерьез задумываться о своих долгосрочных перспективах и под этим углом формулировать свои позиции. Постепенно вырисовываются контуры нового левого и нового правого общественных запросов.

Новые левые?

Новый левый запрос — это запрос на выравнивание условий жизни, устранение наиболее вопиющих диспропорций, частичное воссоздание эгалитарности, ликвидацию бюрократических и социально-экономических препятствий к «вертикальному росту» благосостояния и статуса. Иначе говоря, это запрос на социальную справедливость в рамках рыночного государства, а не на возвращение к социализму советского типа. Людям захотелось «умеренного прогресса в рамках законности», а не революционного передела. Проявления этого запроса вполне конкретны и выразительны:

– «Забастовки зажиточных». В 2002 г. внимание привлекли как минимум две забастовки работников весьма обеспеченных материально и благополучных статусно: сотрудников «Норильского никеля» и авиадиспетчеров. Это уже не демонстрации солидарности бедных, не получающих зарплаты, и их работодателей против государственных властей (каковыми были и шахтерские, и «учительско-врачебные» забастовки»). Это повышение требований вполне обеспеченных и квалифицированных людей к собственным работодателям.

– Выступления бюджетников. Массовую поддержку учителей и врачей получили требования сохранить ответственность за выплату их зарплат за федеральным бюджетом. С одной стороны — налицо стремление к «уравниловке», с другой — попытка «зацепиться» за тот уровень власти, к которому сегодня больше доверия против своих непосредственных начальников.

– Постановка проблемы о «минимальных социальных стандартах». Законопроект депутатов от Народной партии России о введении минимальных стандартов душевых расходов на образование и здравоохранение не имеет шансов пройти Думу. Однако запрос на увеличение финансирования этих сфер никуда не уйдет: образование и здравоохранение, равно как и безопасность граждан, согласно последним опросам Фонда «Общественное мнение», принадлежат к числу тем, по которым россияне выражают наименьшее удовлетворение деятельностью Президента В. Путина.

– Требования стабильных энерготарифов. Свет в домах — одно из основных благ, которое население стремиться защитить. Сказывается опыт и «веерных отключений», и непредсказуемого роста тарифов, а косвенно — и желание сохранить энергетику в собственности государство, которое призвано обеспечить стабильность цен в этом секторе.

– Нефтяная рента. Газеты и экономисты убедили общество, что за нефть мы в последние годы получаем особо высокие доходы. Вместе с тем, на своем кошельке основная масса жителей этих доходов не чувствует. А уверенность в том, что природные богатства принадлежат всему народу, побуждает требовать их передела. Популисты — за прямые выплаты этих сверхдоходов «всем поровну», более «продвинутые» — за направление их на решение социальных вопросов, но то, что они не должны оставаться в собственности «олигархов» — это уже почти общее убеждение.

Список можно продолжать. Однако ясно главное: такой запрос порожден теми общественными слоями, которые, пусть и не самым удачным способом, но уже адаптировались к нынешней жизни и хотят улучшить свое положение эволюционными, а не революционными преобразованиями.

Новые правые?

Новый правый запрос менее заметен, но не менее объективен. «Обеспеченный класс» сложился. Его генезис тоже связан с уродливой экономикой 1990-х, шоком от августовского кризиса и недоверием к власти. Потому вполне объяснимо, что «новые богатые» хотят «защитить свою территорию», избавиться от страха за то, что общество опять свалится в стагнацию, обезопаситься от передела собственности. Отсюда требование ускорения роста, отсюда же — желание отгородиться от «бедных», к которым они относятся с пренебрежением.

Либерализм «новые правые» хотели бы ограничить лишь экономической сферой — низкие и «плоские» налоги, простор для частного собственника и работодателя, а к либерализму политическому (плюрализм в политике, права человека, защита меньшинств и т.п.) они относятся как чему-то второстепенному. Зато у них явственно проявляется запрос на сильное государство и сильную армию, короче — на порядок, способный защитить их от «бедных», даже за счет пренебрежения некоторыми свободами. «Порядок» по своим лекалам явно более популярен у «новых правых», чем солидаризм по либеральной или социал-демократической модели, и вряд ли распространяется на мигрантов или забастовщиков.

И все же главным знаменем «новых правых» становится требование преодоления «пораженчества» (какое пораженчество — у них давно уже все в порядке). После 1985 г. наши соотечественники усомнились в том, что Россия является родиной слонов — и вот что получилось. Потому «новые правые» и нашли свою версию национальной идеи, которая — если пробиться через гущу их словесной трескотни — сильно напоминает именно «родину слонов»: что-де русские всегда жили и богаче, и свободнее, и «законнее», чем Запад, а уж из кризиса прошлого десятилетия давно выбрались. Осталось только разобраться с теми, кто хнычет и всего этого не видит.

Примерно так рисуют повестку дня «новых правых» в «Серафимовском клубе», который претендует на роль генератора «российского консерватизма».

Старые партии

Итак, запросы у общества новые. Левый — очевидно более массовый и зажигательный; правый — лучше артикулирован и более нахален. Но у обоих запросов одна проблема: в партийном поле их по сути дела некому выражать.

Партийная поляна давно занята. На ней толкутся два иммобильных фаворита избирательной кампании — КПРФ и «Единая Россия», и три партии поменьше. Фавориты сами ни на что не способны, но имеют жесткий интерес никого не допустить на свое поле.

С КПРФ все уже давно понятно. Их главная задача — не упустить пожилой неадаптированный электорат, с которым говорить на языке «нового запроса» рискованно. Пожалуй, лишь абортированная идея референдума да свежий имидж С.Глазьева у Компартии как-то коррелируют с новым запросом. Другие же партии, толкущиеся на левой поляне (например селезневское «Возрождение России») не имеют ни энергетики, ни масштаба, чтобы этот запрос подхватить.

На другом фланге — глыба «Единой России». За три года в Думе эта партия отметилась разве что развешиванием портретов своих «заднескамеечников» во всех больших и малых городах России, да еще проектом манифеста, обещающего превращение Чечни в туристический рай. Так что не ждите от «медведей» разрекламированной новой идеологии — будет еще один коктейль из «левых» и «правых» идей, сдобренный клятвой в лояльности президенту.

У малых думских партий, как ни парадоксально, программы более адекватны запросам общества. Народная партия и в какой-то мере «Яблоко» пытаются подстроиться под «левый запрос» — это видно из их публичной деятельности и голосования по таким чувствительным темам как ЖКХ, энергетика, пенсионные и другие подобные темы. У СПС «правость», по их мнению, выражается в откровенной европейской ориентации. «Европейское» и «правое» — далеко не синонимы, но по крайней мере все четко о понятно. Беда этих партий в том, что у них слишком «низкая трибуна», и вряд ли заявленная ими платформа сможет обрести характер общенациональной идеи.

Старые политики

Если первая беда старых партий — нехватка идей, то вторая — нехватка людей. Думский «человеческий материал» вполне добротен для повседневной работы парламента, но абсолютно лишен пассионарности и подлинного лидерства. Посмотрим, чем проявили себя нынешние думцы.

Призыв в исполнительную власть: из прошлых созывов Думы правительственные структуры рекрутировали людей регулярно. Вспомним такие фамилии как А. Починок, М. Задорнов, Г. Боос, О. Дмитриева, И. Хакамада, А. Головков, Т. Нестеренко. С Охотного ряда уходили и в губернаторы — в основном «левые», но не только они. Из нынешнего состава на уровень зам. министра ушел «нардеповец» Овчинников, да еще важный пост спецпредставителя по Калининграду приобрел другой «нардеповец» Д. Рогозин. «Трудоустройство» в исполнительной власти трех экс-премьеров (Степашина, Кириенко и Черномырдина) — не в счет.

«Кадровый лифт» стал работать в другую сторону: Дума превращается в «запасной аэродром» для «бывших». В нынешнем созыве заседает 3 бывших премьера, 5 бывших вице-премьеров, 12 бывших министров и 3 бывших губернатора. Достойные люди, но вряд ли способные персонифицировать новые запросы.

Политический рост думцев тоже затормозился. Из новых фигур заметно «повзрослели» лидеры депутатских групп О. Морозов и Г. Райков; заметной фигурой стала первый вице-спикер Л. Слиска. Первые двое — ветераны парламента, и лишь Слиска — «находка» этой Думы. О профессиональном росте, т.е. влиятельности в принятии парламентских решений, тоже можно говорить применительно к опытным «бойцам» — Г. Кулик, А. Жуков, М. Задорнов, В. Гальченко, В. Зубов, В. Гребенников. «Подросшие» новички — это лишь В. Плескачевский, В. Резник.

Этот не слишком длинный набор фамилий показывает ограниченность лидерского потенциала и Думы как института, и партий как связующего звена между властью и обществом.

Что же в итоге? Увы, новые запросы имеют не слишком много шансов «перекочевать» в партийные платформы. Причем картина наблюдается весьма асимметричная. Левый запрос — сильнее, но не имеет в обозримой перспективе влиятельного носителя. Правый не столь отчетлив, но его в той или иной степени будет пытаться «продвинуть» и власть, и «Единая Россия». Так что парламентская кампания либо вообще пойдет «вразрез» с новыми настроениями общества, либо будет «педалировать» чаяния «правого» меньшинства и игнорировать «левое» большинство. И в том, и в другом случае пропасть между властью и обществом будет только расширяться. Увы, оснований для более оптимистических выводов пока не находится.

Борис Макаренко
первый заместитель генерального директора
Центра политических технологий

13.04.03

Постоянный URL статьи: http://www.politcom.ru/2003/pvz110.php

Политком.Ru — информационный сайт политических комментариев.