Политическая ситуация накануне выборов

«Фоновые» события и тенденции

Действия основных игроков

Партии и фракции

Особенности этапа избирательной кампании

Настоящим выпуском Центр политических технологий продолжает ежемесячный Мониторинг основных событий сдвоенного федерального электорального цикла 2003-2004 гг. Парламентская и президентская избирательные кампании рассматриваются как единое политическое пространство, которое структурируется действиями основных игроков. В центре внимания Мониторинга — не изменения рейтингов, а динамика политических ресурсов ключевых участников парламентской и президентской избирательных кампаний. Настоящий выпуск охватывает события с конца февраля по начало апреля 2003 г.

«Фоновые» события и тенденции

В период марта — начала апреля 2003 г. важную роль продолжали играть события и тенденции, формирующие широкий политического контекста, в котором она разворачивается. Ключевую роль среди «фоновых» событий играли:

– «разогрев» общественного мнения по вопросам экономической и социальной политики;

– события, связанные с началом военной операции США и Великобритании в Ираке, реакцией российского общественного мнения и действиями Кремля;

– события, связанные с проведением референдума в Чечне, а также с перспективами политического урегулирования по сценарию «чеченизации».

«Разогрев» общественного мнения

С конца февраля в числе факторов, определяющих фон разворачивающейся избирательной кампании, явственно обозначился новый — начинающийся «разогрев» общественного мнения по вопросам экономической и социальной политики. Он проявлялся в различных формах, главными среди которых были:

– локальные протесты пенсионеров;

– общероссийские акции бюджетников;

– спорадическое проявление недовольства, вызванного «коммунальным кризисом» на местах;

– «новое качество» массового протеста;

– начало электоральной мобилизации;

Локальные протесты пенсионеров

Пенсионная тема в феврале 2003 г. приобрела не только социальное, но и политическое звучание, причем впервые недовольство населения было сфокусировано на президенте. Ранее в качестве виновников экономических неурядиц назывались правительство и местные власти. Теперь же недовольные пенсионеры из различных регионов страны (Воронежская и Тульская область, Красноярский край) начали отправлять свои прибавки к пенсии на адрес президента. Главной причиной протеста послужил мизерный размер недавней прибавки к пенсии, который составил 30 рублей.

Общероссийские акции бюджетников

На конец месяца пришлась и Всероссийская акция работников бюджетной сферы, которая прошла с 26 по 28 февраля в 70 регионах России. По различным оценкам, в ней принимали участие около 1 миллиона человек. Инициаторами акции выступили профсоюзы, которые выразили несогласие с предложениями правительства по реформированию системы оплаты труда бюджетников.

Главным требованием протестующих стало проведение индексации оплаты труда в рамках ЕТС с 1 апреля 2003 года не менее чем в 1,5 раза, а с 1 января 2004 года — в 2 раза. Только после этого предлагается определить сроки введения отраслевых систем зарплаты в бюджетной сфере. Также было выдвинуто требование увеличить стипендии студентам до 500 руб.

Участники акций подвергли резкой критике политику правительства. Так, в Москве митингующие пообещали, что в случае невыполнения их требований в ходе следующих акций протеста учителя и студенты потребуют отставки кабинета министров. В Петербурге работники здравоохранения, образования, культуры и искусства, студенты и профсоюзные активисты держали в руках плакаты: «Сырьевое» правительство в отставку», «В России нет, наверняка, министра хуже Починка», «Министру Филиппову зарплату научного работника». В резолюции митинга утверждалось, что «работники бюджетной сферы обращаются к президенту РФ В. Путину с требованием заставить правительство РФ изменить политику отношения к своему народу или отправить его в отставку».

В отличие от пенсионеров, протестующие бюджетники пока воздерживались от критики Президента. Скорее всего, это объясняется тем, что любое повышение пенсий связывается с именем президента, а проблемы учителей и врачей обычно относят к сфере интересов правительства.

Реакция на «коммунальный кризис»

Законы по реформе ЖКХ и электроэнергетики, принятые Государственной Думой, в силу своего рамочного характера не затрагивают немедленных интересов массовых слоев. Однако общественное мнение в целом негативно оценивает перспективы реформы ЖКХ и энергетики с точки зрения возможного влияния на свое материальное положение.

По данным ВЦИОМ, в конце февраля — начале марта 2003 г. более половины опрошенных полагали, что реформы в этих сферах «ухудшат жизнь таких людей, как они» (53% — в отношении реформы электроэнергетики, 56% — реформы ЖКХ). Среди малообеспеченных граждан эти показатели составляли уже 72-73%.

Относительно новым явлением стала более острая реакция на повышение коммунальных платежей на местах. В Нижнем Новгороде, Воронеже и Калининграде прошли многочисленные митинги протеста против введения 90% оплаты услуг ЖКХ.

Социология массового протеста: новое качество

Данные социологических исследований показывают, что акции протеста приобретают новое качество. Общественное мнение, в гораздо большей степени, чем раньше, демонстрирует солидарность с участниками акций протеста. В отношении масштабов общественной поддержки протеста «бюджетников» ВЦИОМ и ФОМ сообщают идентичные данные: 80-81%.

По данным ФОМ, в начале марта 2003 г. 42% сообщили, что обсуждали эти события со своими знакомыми и родственниками. 69% убеждены, что акции протеста были вызваны бедственным положением бюджетников, а главная цель организаторов выступлений состояла в том, чтобы добиться повышения уровня жизни работников бюджетных отраслей. Корыстные мотивы организаторам протестов бюджетников приписывают только 11%. В отношении эффективности действий протеста общественное мнение разделилось: 46% верит, что акции протеста помогут решить проблемы бюджетников, 39% придерживаются противоположного мнения.

В какой-то степени солидарность общественного мнения с акциями протеста может объясняться приближением избирательной кампании. Однако имеющиеся данные позволяют сделать вывод, что наблюдаемое оживление протестной активности вписываются в долговременную тенденцию постепенной легитимации действий протеста.

По данным ВЦИОМ, за последние год-два значительно окрепла готовность к борьбе за свои права, а также вера в ее успешность и правомерность. С июня 2001 г. по март 2003 г. удельный вес тех, кто полагает, что «забастовка — единственный способ добиться удовлетворения своих требований», увеличился с 13% до 28%. За этот же период с 13% до 20% выросла и доля тех, кто считает забастовку «нормальным средством решения назревших проблем». Особенно сильно изменилась оценка эффективности забастовки: удельный вес скептических оценок («ничего нельзя добиться») сократился с 33% до 14%. Социологи отмечают, что по данному показателю ситуация в обществе начинает приближаться к той, которая была характерна для 1989 г., «урожайного» на забастовки. Правда, преобладающим продолжает оставаться восприятие забастовки как «крайней меры»: в 2001 г. это показатель составлял 30%, в 2003 — 32%.

Все это позволяет сделать вывод о нарастающих признаках действия так называемого «закона Токвиля», согласно которому стабилизация общей ситуации стимулирует рост требований граждан к власти и повышение уровня протестной активности. Уходит в прошлое стресс, вызванный кризисом 1998 года, и способствовавший резкому снижению общественных ожиданий. На этом фоне сообщения об экономическом росте в стране, подчеркнутый оптимизм правительственных структур и основных федеральных электронных СМИ начинают порождать более высокий, чем ранее уровень массовых требований.

Правда, социальные ожидания остаются достаточно скромными, а кредит доверия, выданный власти, сохраняется на достаточно высоком уровне. Тем не менее, повышение требований, а также тот факт, что в фокус протестной активности в отдельных случаях начинает попадать фигура Президента, может свидетельствовать о снижении предсказуемости в поведении избирателей.

Начало электоральной мобилизации

К концу марта 2003 г. появились основания говорить и о начале электоральной мобилизации.

По данным ВЦИОМ, установка на участие в выборах становится более выраженной. Правда, доля твердых противников участия в выборах два месяца остается без изменений (16%), зато доля тех, кто твердо решил участвовать в выборах, увеличилась с 21% до 28%, категория не определившихся с решением сократилась 32% до 25%.

В результате в конце марта 2003 г. общий «вес» сторонников участия в выборах («твердых» и «мягких») достиг 57% (против 50% в феврале). Начало электоральной мобилизации совпало по времени с активизацией протестных настроений и, судя по всему, испытывало влияние с ее стороны.

Война в Ираке: общественное мнение и действия Кремля

Вторым крупным фактором, определяющим фон начинающейся избирательной кампании, стали события, связанные с началом военной операции США и Великобритании в Ираке.

Реакция общественного мнения

Российское общественное мнение восприняло начало военных действий в Ираке крайне негативно.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 83% опрошенных сообщили, что они «с возмущением, негодованием» относятся к началу военной операции США в Ираке.

По мере обострения международного кризиса вокруг Ирака, в общественном мнении России развернулось два взаимосвязанных процесса: ухудшение отношения к США и рост солидарности с Ираком и симпатий к его руководству.

По данным ВЦИОМ, удельный вес лиц, заявлявших о «хорошем отношении» к США, сократился с 69% в октябре 2002 г. до 48% в начале марта 2003 г., а о «плохом отношении», выросла с 24% до 40%. К концу марта удельный вес «плохого отношения» к США вырос на 15 процентных пунктов и составил 55%. Доля «хорошего отношения» сократилась до 38%.

По данным ФОМ, в конце марта 2003 г. 71% полагал, что «в современном мире США играют в основном отрицательную роль». Удельный вес тех, кто оценивал США как «недружественное» государство, вырос до 59%. Особенно резко ухудшилось отношение к президенту США. С мая 2002 г. по конец марта 2003 г. доля тех, кто заявил об отсутствии симпатии к Дж. Бушу «как политику», увеличилась на 29 процентных пунктов и составила 76%.

Решающую роль в распределении общественных симпатий и антипатий, по-видимому, сыграло несколько ключевых обстоятельств. Во-первых, в общественном мнении и до начала «иракского кризиса» доминировало отрицательное отношение к роли США как единственной сверхдержаве.

По данным ФОМ, в августе 2002 г. 48% считали, что «в сегодняшнем мире США играют скорее отрицательную роль» («положительную роль» США приписывали 23%). В феврале 2002 г. 44% считало США «недружественным» по отношению к России государством (противоположного мнения придерживалось 39%)

Во-вторых, общественное мнение полагало, что США начали военные действия, не имея на то законного права.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 88% опрошенных полагали, что США «не имели права начинать военную операцию против Ирака без санкции Совета Безопасности ООН».

В-третьих, поведение США с самого начала воспринималось российским общественным мнением как главная причина начала войны в Ираке.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 88% были убеждены, что в последние месяцы США сознательно и последовательно «стремились развязать войну в Ираке».

Наконец, российское общественное мнение оценивает США как государство, которое ведет себя на международной арене не считаясь ни с чем, кроме собственных интересов.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 90% опрошенных полагали, что, начав военную акцию против Ирака, США действуют «только в своих собственных интересах»; 73% были убеждены, что, начав военные действия, США, «прежде всего, стремятся к свержению Саддама Хусейна». В декларированное американской администрацией намерение добиться «разоружение Ирака» как главную цель операции верило всего 13% (еще 14% затруднились с ответом).

Общественное мнение приписывает военной акции США в Ираке предельно «сниженные» мотивы: по данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 64% опрошенных полагали, что американская сторона руководствуется стремлением «обеспечить контроль за иракскими нефтяными месторождениями». В конце февраля — начале марта 2003 г. 75% опрошенных США воспринимались как «агрессор, который стремится взять под контроль все страны мира».

По данным ФОМ, в конце февраля 2003 г. 45% были убеждены, что позиция европейских стран-противников войны не окажет никакого влияния на поведение США в Ираке (30% верили в такую возможность).

В то же время распределение ответственности в общественном мнении в связи с возникновением кризисной ситуации вокруг Ирака, было достаточно противоречивым.

По данным ВЦИОМ, в конце февраля — начале марта 2003 г. 36% опрошенных полагали, что в связи со сложившейся ситуацией «угроза миру и безопасности на Земле» исходит только от США, и только 10% отводили такую роль Ираку. Но чаще всего ответственность за возникшую кризисную ситуацию возлагалась на обе стороны: 39% опрошенных считали, что «угроза миру и безопасности на Земле» исходит как от США, так и от Ирака.

Динамика оценок Ирака и его руководства «зеркально» отражала ухудшение отношения к США. За год до начала военных действий в оценке Ирака российское общественное мнение было разделено: страна, где правил С. Хусейн, примерно в равной пропорции оценивалась как «дружественное» и как «недружественное» России государство. Обострение международного кризиса сломало паритет общественных оценок.

По данным ФОМ, с февраля 2002 г. по февраль 2003 г. удельный вес лиц, считавших Ирак «недружественным государством», сократился с 35% до 22%, а доля тех, кто оценивал Ирак как «дружественное государство», увеличилась с 39% до 49%. Но даже те, кто оценивал Ирак как государство «недружественное» России, почти единодушно возражали против планировавшейся США военной операции (87%).

Кроме того, 62% опрошенных полагали, что Ирак (как и Северная Корея), не имеют права иметь оружие массового поражения. При этом почти половина опрошенных (45%) была убеждена, что такое оружие в Ираке есть. Незадолго до начала военной операции почти половина опрошенных (45%) заявили, что ощущают угрозу миру и международной безопасности, исходящую от Ирака. (Об аналогичных чувствах в отношении Израиля сообщили 29%, Китая — 24%, Северной Кореи — 21%).

После начала военной операции США эти установки и оценки отступили на второй план. В общественном мнении широкое распространение получили симпатии к Ираку, ставшему жертвой нападения со стороны более сильных противников. По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 45% опрошенных заявили, что их симпатии в этом конфликте «на стороне Ирака». О симпатиях США сообщило лишь 5%.

В более широком плане, военная операция США в Ираке стимулировала активизацию массовых страхов и фобий.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 54% опрошенных выразили опасения, что война в Ираке может привести к развязыванию новой мировой войны. По данным ФОМ, в конце марта 2003 г. «иерархия беспокойства» в российском общественном мнении в связи с военными действиями в Ираке выглядела следующим образом: первое место занимали переживания, связанные с неизбежными человеческими жертвами, прежде всего среди мирного населения (44%), далее следовали опасения по поводу возможной дестабилизации международной обстановки (22%) и тревоги в связи с возможной опасностью вовлечения России в военный конфликт (12%).

Есть и некоторые менее явные психологические последствия военной операции США в Ираке для российского общества. Сам факт начала войны вопреки позиции России нанес чувствительный удар по национальному самолюбию. Кроме того, для российского общественного мнения неприятна демонстрация военной мощи и военных успехов. В то же время исходное критическое отношение к иракскому режиму продолжало существенно влиять на позиции общественного мнения. Даже после начала войны значительная часть общественного мнения сохранила внутреннюю дистанцию в отношении режима Саддама Хусейна, и отказывало ему в моральной поддержке.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 46% опрошенных сообщили, что в начавшейся войне их симпатии «ни на той, ни на другой стороне». Взрыв антипатии к Дж. Бушу не превратил С. Хусейна в объект общественного сочувствия. По данным ФОМ, в конце марта 2003 г. доминирующим в общественном мнении оставалось декларированное «безразличие» к фигуре иракского руководителя (48%).

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. 74% опрошенных заявили, что они не хотели бы, чтобы «американцы добились успеха в своей военной операции в Ираке». Российское общественное мнение ориентировано на то, что военный конфликт в Ираке будет долгим, а США понесут значительные потери.

Значительная часть общественного мнения предпочитает «не замечать» явного военного превосходства американцев или всячески преуменьшать значение этого фактора. Но быстрое завершение военной фазы кампании само по себе наносит российскому национальному самолюбию еще один удар (поневоле напрашиваются невыгодные параллели с Чечней).

Действия Кремля

Действия Кремля в период «иракского кризиса» носили разнонаправленный характер.

Первоначально Россия, действуя автономно и в союзе с Францией и Германией, пытались предотвратить начало военной операции США. Противодействие со стороны России и Франции помешало США получить мандат ООН. После начала военных действий Россия в сдержанной, но недвусмысленной форме осудила действия США и Великобритании.

Информационное освещение военных действий американцев государственными телеканалами носило ярко выраженный критический характер. Но по мере продвижения коалиционных войск вглубь территории Ирака, нарастания антиамериканских настроений в России, а также участившихся разраженных жестов администрации США последовали шаги в противоположном направлении. Кульминацией стало заявление В. Путина о том, что «политические и экономические интересы России побуждают ее не желать военного поражения США в Ираке».

Корректировка позиции в отношении военной операции США осуществлялась в «мягкой» форме и с учетом доминировавших в общественном мнении настроений. «Примирительные» жесты сопровождались решением об отправке двух отрядов военных кораблей в район Персидского залива, а заявление о необходимости ратификации договора об ограничении стратегических потенциалов было сделано Путиным во время посещения командного пункта Космическими войсками, которое не могло не напомнить общественному мнению о стратегическом потенциале России.

Особая роль в планировании политического курса Кремля в отношении войны в Ираке иногда отводится руководителю Администрации Президента А. Волошину. АП приписывают заинтересованность в «неухудшении» отношений с США. Незадолго перед началом американской военной операции Волошин посетил Вашингтон с кратким визитом и провел конфиденциальные консультации с высокопоставленными представителями администрации.

По некоторым данным, после начала военной операции АП стала выполнять сдерживающую роль по отношению к «традиционной» настроенной части политического и военного истеблишмента, заявления представителей которой могли привести к политическим осложнениям. Заявление Игоря Иванова о том, что нет речи о создании «оси» Москва-Берлин-Париж иногда объясняется влиянием со стороны АП. После завершения военной операции, когда главной задачей Кремля станет выстраивание отношений с США на основе новых политических реальностей, роль АП, судя по всему, может возрасти.

Эти новые отношения уже формируются, хотя контуры их остаются неопределенными. В начале апреля 2003 г. Москву посетила помощник президента США по национальной безопасности К. Райс. В Санкт-Петербурге прошла встреча В. Путина с президентом Ж. Шираком и канцлером г. Шредерем для координации усилий по обеспечению центральной роли ООН в Ираке после крушения режима С. Хусейна.

Инициатива с проведением «санкт-петербургского саммита» свидетельствует о том, что Путин выбрал политику активной адаптации, которая позволит ему сохранить среди своих политических дивидендов независимый статус внешней политики России в период после военной победы США в Ираке. Составной частью этой политики станет, судя по всему, укрепление «европейского вектора».

Война в Ираке и политические позиции В. Путина

Последствия войны в Ираке могут оказать противоречивое влияние на политические позиции В. Путина в российском обществе. Сам факт проведения военной операции США нанес определенный ущерб репутации Путина внутри страны. Главный политический дивиденд Путина, который приписывается ему общественным мнением — это восстановление позиций России на международной арене. Тот факт, что война началась, несмотря на позицию руководства страны, не могло не нанести ущерб репутации Путина. Начало войны пробудило в обществе неприятные воспоминания о слабости международных позиций России.

Потенциальная уязвимость Путина усугублялось тем фактом, что в разгар политических разногласий с США по Ираку руководство России продолжало официально позиционировать себя как «союзника США по антитеррористической коалиции». «Жесткая» позиция в отношении военной операции, занятая российским Президентом, означала, что он, по существу, присоединился к доминирующим в общественном мнении настроениям. Это создало ему своего рода «политическое алиби». Главным результатом резкого дистанцирования от действий США в Ираке стало отсутствие ухудшения позиций Путина в общественном мнении.

Первоначально неприятие военной операции США в Ираке, заявленное В. Путиным, достаточно хорошо вписывалось в общественные настроения. Однако массив общественного мнения, критически настроенный к действиям США, неоднороден. Оо сочетает желание остаться союзником США по антитеррористической коалиции (при фактическом нейтралитете в иракском конфликте) и стремление к «политической поддержке» Ирака (осудить действия США и оказать дипломатическую помощь Ираку). Перед началом военной операции, сторонники «невмешательства» пользовались поддержкой относительного большинства.

По данным ВЦИОМ, в конце февраля — начале марта 2003 г. 42% опрошенных высказывались в пользу этого подхода. В пользу политической поддержки Ирака высказывалось 32% опрошенных.

Но после начала войны между позицией Президента и общественным мнением наметились определенные расхождения. Повышение «градуса» общественной критики США привело к перераспределению поддержки между двумя «умеренными» вариантами реакции России на события в Ираке. Главный имиджевый капитал Президента, рейтинг его международных успехов, заметно сократился.

В конце марта 2003 г. на волне общественных эмоций относительное большинство получил вариант «политической поддержки» Ирака: теперь в его пользу высказывалось 48% опрошенных. Поддержка политики «невмешательства» сократилась до 33%. В. Путину не удалось полностью избежать политического ущерба. По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. удельный вес лиц, считавших, что Путин «очень успешно» и «довольно успешно» справляется с «укреплением международных позиций России» снизился до 63% (в ноябре 2002 г. этот показатель составлял 71%).

В дальнейшем расхождение Президента с общественным мнением по Ираку приняло более открытую форму. Объявив, что «по политическим и экономическим причинам Россия не желает военного поражения США в Ираке», Путин пошел в разрез с общественным мнением, которое откровенно желало поражения США.

В то же время есть основания полагать, что масштаб имиджевого урона В. Путину будет ограничен. Критически настроенное по отношению к США большинство в общественном мнении само по себе достаточно умеренно.

Правда, в количественном выражении, «градус» общественной критики США практически сравнялся с тем, который доминировал в общественном мнении во время НАТО-вских бомбардировок Сербии. Но «качество» общественных настроений в период «иракского кризиса» заметно отличается от тех, которые были в период «кризиса в Косово». В период, непосредственно предшествовавший началу военной операции США в Ираке, сторонники конфронтационных подходов занимали откровенно маргинальные позиции в общественном мнении. Начало военной операции не привело к росту конфронтационных настроений. Доля сторонников военной помощи Ираку осталось на том же уровне, как и перед началом военной операции.

По данным ВЦИОМ, в конце февраля — начале марта 2003 г. только 6% опрошенных выступали за «оказание помощи Ираку военными средствами (поставками вооружений и т.п.)». В конце марта 2003 г. за это высказывалось только 5%.

Повышение «градуса» критики США выразилось лишь в расширении общественных симпатий в пользу оказания «политической поддержки» Ирака.

«Внутренняя сдержанность» российского общественного мнения в отношении войны в Ираке объясняется не только здоровым прагматизмом, но и отношением к режиму Саддама Хусейна, описанным выше.

В среднесрочном плане общественное мнение не ждет резкого ухудшения отношений с США и перехода к конфронтации.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. только 29% опрошенных полагали, что результатом войны в Ираке станет «нарастание напряжения» в российско-американских отношениях, «новый виток «холодной войны». Напротив, немногим более половины опрошенных (53%) были убеждены, что «все постепенно будет «спущено на тормозах», и наши отношения постепенно вернутся к тем, которые были до этого инцидента».

Настроения в российском общественном мнении, вызванные военной операцией США в Ираке, можно лишь с большой степенью условности назвать «антиамериканскими». Как и прежде, неприятие конкретных действий США на мировой арене сочетается с устойчивой позитивной оценкой американского народа. Война в Ираке этому не помешала.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. об «очень хорошем» или «в основном хорошем» отношении «к американцам как народу» сообщили 76% опрошенных.

В силу такого отношения российского общественного мнения к возможным последствиям войны в Ираке, скорее всего, общество восстановит свое позитивное отношение к фигуре Президента, поскольку психологически нуждается в надежде на то, что популярный лидер сможет защитить страну от возможных негативных последствий иракского кризиса.

Чечня

Главным событием в ходе реализации политического урегулирования в Чечне по «кремлевскому» сценарию стало успешное проведение референдума по республиканской Конституции 23 марта 2003 г. Судя по всему, решающую роль в успехе референдума сыграло вмешательство федерального центра и подключение «свежих» политических ресурсов на завершающем этапе.

В этот период главным препятствием на пути референдума стало не желание «силовиков» воспрепятствовать развертыванию «чеченизации», а стремление главы администрации республики монополизировать процесс. А. Кадыров навязывал «бюрократически-силовой» вариант подготовки к референдуму, который превращал его в безальтернативного кандидата на пост президента республики. Это порождало многочисленные проблемы и фактически обесценивало референдум как первый шаг на пути политической интеграции Чечни в состав России и закрывало путь к международному признанию итогов референдума, в котором был особенно заинтересован Кремль.

Внутренний кризис «чеченизации» был разрешен за счет прямого вмешательства Кремля. На последнем этапе подготовку референдума фактически взяла в свои руки АП, которая инициировала целый комплекс мер, призванных расширить формат референдума и обеспечить достижение его политических целей.

В их числе были:

– обещание «самой широкой автономии» в составе России и «особого статуса» республики: отношения с федеральным центром будут регулироваться специальным договором, хотя этого и не предусматривает проект конституции, который выносится на референдум;

– обещание возможности внесения поправок в текст конституции после того, как он будет принят на референдуме;

– пересмотр «знакового» дела Буданова, сокращение блокпостов, публичное признание необходимости расследования случаев массового «исчезновения» граждан республики, легализация чеченского флага;

– решение о передаче в собственность властей республики предприятий местного значения, готовность в ближайшее время начать выплату компенсаций по утраченному имуществу и жилью гражданам, проживающим в Чечне;

– привлечение к поддержке референдума умеренного крыла сепаратистов в лице депутатов «масхадовского» парламента;

– специальное обращение В. Путина к жителям республики по поводу референдума.

Проведение референдума и его результаты можно считать политической победой Кремля. Несмотря на то, что референдум проводился в соответствии с доминирующей тенденцией в общественном мнении, в краткосрочном плане он, тем не менее, не принес больших политических дивидендов Кремлю в общественном мнении. Политика Путина в Чечне продолжает получать больше негативных оценок, чем позитивных. Правда, по данным ВЦИОМ, в конце марта, оценки политики Путина в Чечне заметно улучшились.

После референдума политическая борьба по проблемам политического урегулирования в Чечне стала выстраиваться вокруг содержания договора с Россией, включая вопрос о характере и степени автономии, и подготовки к выборам президента и парламента республики. Проведение и итоги референдума А. Кадыров воспринял как личный успех и стремится закрепить свои позиции.

Главные усилия Кадыров сосредоточил на максимизации ресурсов с тем, чтобы сделать свою кандидатуру безальтернативной как внутри республики, так и для Кремля. После смещения предыдущего главы правительства Бабича Кадырову удалось добиться широкой административной автономии от контроля федерального центра. В настоящее время он стремится повысить автономию своих экономических (проекты получения контроля над республиканским ТЭКом, а также получения налоговых и таможенных льгот) и «силовых» ресурсов. Контролируемая Кадыровым вооруженная группировка насчитывает две тысячи человек, предпринимаются шаги для ее дальнейшего увеличения. Это уже привело к конфликту с республиканским министром внутренних дел Р. Цакаевым, который ушел в отставку в связи с несогласием с планами Кадырова пополнять ряды чеченской милиции и спецслужб амнистированными боевиками.

Но если в предшествующий период Кремль фактически наделил Кадырова статусом «неприкасаемого», то после референдума заметно увеличилась вероятность расхождения целей Кремля и главы чеченской администрации. Новая дистанция в отношениях между Кремлем и Кадыровым обусловлена несколькими обстоятельствами:

– отсутствием консенсуса в отношении Кадырова в окружении Путина;

– неспособностью Кадырова консолидировать вокруг себя большую часть чеченского общества;

– ориентацией главы республиканской администрации на создание суперпрезидентской республики, которую будет контролировать только «кадыровский» клан, и автономной от контроля Кремля непрозрачной экономической системы («широкая экономическая автономия»).

После референдума усилилась заинтересованность Кремля в укреплении политической оппозиции Кадырову из представителей московской чеченской элиты и умеренных сепаратистов, включая депутатов «масхадовского» парламента. В настоящее время федеральный центр пытается создать в будущем политическом устройстве Чечни место для политической оппозиции. В этом одна из причин разногласий между федеральным центром и главой республиканской администрации по поводу обещанной Чечне «широкой автономии»: если Кадыров делает акцент на «экономической автономии», то Кремль постоянно упоминает политическую автономию, которая позволит расширить политическую опору в республике за рамки «кадыровского» клана.

В преддверии подготовки к республиканским выборам вокруг потенциальных кандидатов уже начинают выстраиваться противоборствующие коалиции элит. Одним из главных оппозиционеров А. Кадырову остается депутат ГД РФ от Чечни А. Аслаханов. Другой крупной фигурой считается один из лидеров московской чеченской общины предприниматель М. Сайдулаев. Его политический вес увеличился после недавней встречи с В. Путиным. В последнее время в качестве претендентов на пост президента республики также называют бывшего министра внутренних дел республики генерал-майора ФСБ Саид-Селима Пешхоева и полпреда в Чечне по правам человека Абдул-Хакима Султыгова.

Соперничество претендентов на руководство лояльной Чечней стало составной частью борьбы «в верхах» в федеральном центре. Считается, что в смене Кадырова заинтересована «питерско-силовая» группа окружения Президента РФ В. Путина, в то время как администрация Президента и «семейная» группа поддерживает Кадырова. Ответственным за помощь в восстановлении Чечни В. Путин официально назначил премьера М. Касьянова, которого также причисляют к «семейным».

Парламентские и президентские выборы в республике в декабре 2003 г. призваны стать следующим этапом политического урегулирования в формате «чеченизации». Однако превращение ситуации в Чечне в политический дивиденд В. Путина к президентским выборам 2004 г. может быть замедлено или сорвано на любом этапе. Возобновление в начале апреля 2003 г. террористических актов в Грозном вместе с перспективой активизации боевых действий в горной части Чечни с приходом «зеленки» способны серьезно затормозить «чеченизацию». Продвижение по пути политического урегулирования создает собственные проблемы: успех референдума сделал Кадырова более автономным, а кандидатуру на пост президента Чечни, получившую санкцию Кремля, — менее определенной.

Внешняя среда для продолжения политического урегулирования в Чечне в формате «чеченизации» также остается неблагоприятной.

Возобновилось давление Европы на Россию по чеченскому вопросу. В начале апреля 2003 г. ПАСЕ приняла резолюцию, в которой ставится вопрос о необходимости создания специального международного суда по военным преступлениям в Чечне, наподобие того, который был создан для Югославии. Несколько позже представители ЕС, посетившие с кратким визитом республику, сделали заявление о продолжающихся нарушениях прав человека.

Противоречия по Чечне будут накладывать ограничения на «европейский вектор» внешней политики России, а, с другой стороны, могут укрепить Кремль в его стремлении придать «чеченизации» облик, совместимый с требованиями ЕС.

Действия основных игроков

Кремль

Путин и общественное мнение

Начало переоценки

В период с конца февраля по начало апреля 2003 г. появились основания говорить об усилении внутренних противоречий в оценках и реакциях общественного мнения на фигуру В. Путина. С одной стороны, рейтинговые показатели Президента продолжают находиться на высокой отметке, а их колебания не выходят за привычные рамки.

По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. рейтинг одобрения составлял 75%, а рейтинг доверия — 51%. Другие «интегральные» показатели отношения к Путину в общественном мнении также оставались на уровне, характерном для большей части периода его правления. По данным ВЦИОМ, в конце марта 2003 г. в ответе на вопрос, оправдались ли надежды, связанные с приходом к власти В. Путина, общественное мнение разделилось примерно в равной пропорции: положительный ответ дали 49%, отрицательный — 48%. Это соотношение сохраняет устойчивость на протяжении последних трех лет.

С другой стороны, в оценках общественным мнением результатов политики Путина в конкретных областях, усилились скептические ноты.

По данным ВЦИОМ, с марта 2002 г. оценки успешности действий Президента по «наведению порядка в стране» постепенно ухудшались, в результате чего к марту 2003 г. негативные оценки опередили позитивные в соотношении 53%:45%. За этот же период оценка действий в области «подъема экономики, роста благосостояния граждан» осталась стабильно негативной в соотношении 65%:31%. Оценки политики Путина в области «защиты демократии и политических свобод» были неустойчивыми при сохранении примерного паритета между позитивными и негативными значениями (в марте 2003 г. 44%:45%).

«Укрепление международного положения России» продолжало оставаться единственной областью деятельности, в которой устойчиво сохранялся многократный перевес положительных оценок над отрицательными. В то же время в последнее время в этой области наблюдалось увеличение отрицательных оценок, судя по всему, обусловленное безуспешными попытками России воспрепятствовать началу войны в Ираке. Отношение общественного мнения к усилиям по «разгрому боевиков в Чечне» и «политическому урегулированию положения в Чечне» оставалось в зоне негативных значений. Но в этой области в период с ноября 2002 г. по март 2003 г. наблюдался активный прирост положительных оценок: позитивные оценки усилий по «разгрому боевиков» увеличились с 18% до 30%, а действий по «политическому урегулированию» — с 16% до 29%.

Главная тенденция — нарастание скептицизма

Особое значение возросший скептицизм общественного мнения приобретает в связи с тем, что речь не идет о циклических колебаниях, а о долговременной тенденции. По данным ФОМ, постоянно растет доля тех, кто негативно оценивает происшедшие при В. Путине изменения во многих проблемных областях.

С сентября 2001 г. по март 2003 г. в два-три раза увеличился удельный вес негативных оценок перемен в экономике, в социальной политике, в области обеспечения безопасности граждан, в здравоохранении, в образовании и науке, в сфере судопроизводства и законотворчества, промышленного производства, сельского хозяйства.

Становится более сдержанной и ретроспективная оценка итогов правления Путину.

По данным ФОМ, при сохранении уверенного преобладания позитивных оценок, с марта 2002 г. по март 2002 г. доля тех, кто видит в деятельности Путина на посту президента «больше достижений, чем неудач», сократилась с 61% до 49%. При этом доля затруднившихся с ответом на этот вопрос увеличилась с 26% до 36%. Объектом повышенной критики стала социальная политика.

Свойственный Путину имидж «успешного Президента» начинает слабеть. В общественном мнении начинается процесс переоценки Президента. Заметная часть избирателей переходит из категории сторонников или позитивно оценивающих в категорию неопределившихся.

Устойчивые во времени «интегральные» показатели отношения к Путину в общественном мнении также не обладают необходимой прочностью. «Обобщенные» положительные оценки продолжают преобладать над отрицательными, но небольшое смещение акцентов приводит к изменению направленности динамики оценок.

По данным ФОМ, в период с конца сентября 2001 г. по начало марта 2003 г. доля тех, кто положительно ответил на вопрос о том, соответствует ли деятельность Путина на посту Президента тому, что «лично вы от него ожидали», сократилась с 59% до 47%. Удельный вес отрицательных ответов увеличился с 25% до 36%.

«Социальный портрет» Путина: «истеблишментизация»

Свой вклад в критическую переоценку В. Путина, наметившуюся в общественном мнении, судя по всему, вносит «истеблишментизация» его социального имиджа. Исходно рейтинг Путина основывался, в том числе, и на его повышенной «социальной открытости». Общественное мнение приписывало новому Президенту социальные связи со всеми основными группами российского общества. «Социальный портрет» Путина выглядел достаточно сбалансированным.

За прошедшие три года в имидже Путина сложилась отчетливая социальная асимметрия. Приписываемые общественным мнением связи Президента с привилегированными группами стали более выраженными, а связи с рядовыми избирателями — более слабыми. В социальном имидже В. Путина отчетливо обозначилась тесная связь с «верхами» общества.

Пребывание на посту Президента не привело к размыванию исходной корпоративной идентичности («выходец из спецслужб»). Напротив, сейчас Путин в гораздо большей степени, чем раньше, отождествляется с «силовиками».

По данным ВЦИОМ, в феврале 2000 г. 28% полагали, что В. Путин «выражает интересы силовиков». В марте 2003 г. так считали уже 44%.

Непосредственной угрозы для поддержки со стороны избирателей это не создает, поскольку общественное мнение продолжает высоко оценивать символическую ценность армии и спецслужб.

Гораздо большую потенциальную проблему порождает усилившаяся идентификация Путина с олигархами. Отождествление с социальными персонажами, которые вызывают отторжение в общественном мнении, вряд ли способно укрепить популярность Президента. С учетом истории отношений с элитой бизнеса («борьба с олигархами»), усиление связей с ней также может означать молчаливое признание общественным мнением поражения Президента на этом фронте.

Если в феврале 2000 г. только 18% утверждали, что Путин «выражает интересы «олигархов», то в марте 2003 г. в этом были убеждены уже 29%.

Укрепление связей с «государственными чиновниками, бюрократией» (8 процентных пунктов) вряд ли можно считать плюсом в контексте избирательной кампании. Серьезным приобретением социального имиджа Президента представляется укрепление приписываемых связей со «средним классом — людьми со среднеевропейским уровнем достатка» (на 9 пунктов). Определенным плюсом может стать и участившееся отождествление с «директорским корпусом» (семь пунктов) и культурной элитой (пять пунктов).

Пожалуй, самую серьезную проблему для Президента способно создать ослабление связей с «простыми людьми». Это единственная социальная группа, интересы которой реже, чем три года назад, отождествляется общественным мнением с политикой Путина.

К марту 2003 г. отождествление с «интересами «простых людей» (21%) несколько отставало от уровня трехлетней давности (25%). На фоне связей с интересами других социальных групп, приписываемых общественным мнением Путину, «простые люди» проиграли еще больше.

В феврале 2000 г. «простые люди» по плотности социальных связей с политикой Президента отставали лишь от «силовиков». В марте 2003 г. по интенсивности социальных связей, приписываемых Путину, «простые люди» проигрывали «силовикам» (на 23 процентных пункта), «олигархам» (на восемь пунктов), ближайшему окружению Ельцина (на семь пунктов), «среднему классу» (на шесть пунктов) и шли вровень с государственными чиновниками и директорским корпусом. Опережали «простые люди» только культурную элиту (на 10 пунктов) и интеллигенцию (на 12 пунктов).

«Истеблишментизация» имиджа Путина за время пребывания на посту Президента представляется отчасти неизбежным процессом. Однако в контексте избирательной кампании это создает определенную угрозу для рейтинга, поскольку подрывает эмоционально-психологические основы идентификации избирателей с политическим лидером. Ослабление связей с «простыми людьми» на фоне укрепления связей со всеми остальными группами населения означает, что за три года правления наиболее многочисленная группа избирателей не почувствовала перемен в свою пользу и ощущает себя обделенной.

«Путин-символ» vs. «Путин-политик»

Длительное время Президент Путин присутствовал в общественном мнении в двух «лицах» — как «символ» и как «политик». Оба «модуса» политического существования российского Президента были автономны: высокая оценка «Путина-символа» определяла отношение к «Путину-политику», а вот отношение к конкретным шагам «Путина-политика» практически не влияло на оценку «Путина-символа». На этом несоответствии базировалась устойчивость «путинского рейтинга». Но «Путин-символ» и «Путин-политик» — это все-таки один и тот же человек: в «неэвклидовом» пространстве политики любые параллельные системы отношений рано или поздно должны были пересечься.

Судя по всему, именно это и произошло ранней весной 2003 г., когда появились признаки того, что оценки общественным мнением конкретных действий «Путина-политика» начинают влиять на отношение к «Путину-символу». Можно указать несколько причин, которые создают потенциальную угрозу рейтинговым показателям Президента:

– фактор времени: Путин находится у власти уже три года;

– фактор избирательной кампании, которая побуждает избирателей заново оценивать ситуацию и политических лидеров и сверять свои оценки с реальностью;

– особенности политики последних трех лет, в которой главный акцент был сделан на реформах, имеющих долгосрочное или среднесрочное значение;

– оборотная сторона высокого рейтинга и политического стиля Президента, сделавшего ставку на «прямой диалог» с обществом: это стимулирует высоких уровень ожиданий;

– наконец, первые признаки «эффекта Токвиля» и связанного с ним повышения уровня общественной требовательности к власти.

Президент: действия и жесты

В начале весны 2003 г. многие действия Президента в различной степени были подчинены достижению целей, продиктованных началом сдвоенного федерального электорального цикла 2003-2004 гг. В их числе выделялись:

– новая «революция» в «силовом блоке»;

– шаги, прямо или косвенно направленные на укрепление позиций среди избирателей;

– поддержание политической дистанции от правительства;

– усилия по консолидации «партийной опоры» Кремля.

Новая «революция» в «силовом блоке»

Кадровые и организационные перемены, проведенные В. Путиным в марте 2003 г., захватили все основные структуры «силового» блока, однако его эпицентром стали правоохранительные органы и спецслужбы. Новая «революция» в «силовом» блоке имела серьезные политические последствия. Во-первых, завершен перевод силового блока под личный контроль Президента, начатый в марте 2001 г. Теперь в руководстве силовых структур практически не осталось людей, назначенных при Б. Ельцине. (Определенным исключением остается Рушайло, но он не является руководителем «силовой» структуры, а выполняет функции координатора.)

Во-вторых, упразднение ФПС, ФАПСИ и ФСНП в качестве автономных игроков «укрупнило» структуру «силового» блока и повысило его управляемость со стороны Кремля. Больше всего выиграли две традиционные силовые структуры — МО и ФСБ. В-третьих, повышение статуса ФСБ создало новый баланс интересов внутри силового блока. Получив в свое распоряжение погранслужбу, ФСБ частично удовлетворила давние корпоративные притязания и по «весу» сравнялась с двумя другими силовыми ведомствами. Теперь все три ведущие силовые структуры (МО, МВД и ФСБ) имеют в своем подчинении войсковые соединения. Однако сверхконцентрации ресурсов в руках ФСБ не произошло. В конечном счете, ФАПСИ, первоначально «обещанная» контрразведывательному ведомству, отошла Федеральной службе охраны. Правда, остается неясным, ФСБ или ФСО отойдет контроль над системой «ГАС-выборы», которая ранее входила в состав ФАПСИ.

Наконец, в-четвертых, в лице В. Черкесова, и руководимого им нового силового ведомства, Госкомнаркона, судя по всему, был создан кадровый и организационный «задел» для дальнейшей реформы «силового» блока, прежде всего, одного из его наиболее проблемных звеньев, МВД. Однако создание Федеральной службы расследований, в руководство которой прочили В. Черкесова, и которой планируется передать многие функции МВД, похоже, откладывается на послевыборный период. В контексте избирательной кампании главным политическим итогом новой «революции» в «силовом» блоке можно считать укрепление позиций В. Путина в решающем звене системы власти и окончательное вытеснение последних представителей «семейной» группировки.

Укрепление позиций среди избирателей

В период с конца февраля по начало апреля 2003 г. В. Путин проявлял традиционное для него внимание к социальной сфере. И если в вопросе о повышении пенсий ему пришлось реагировать на очевидную ошибку Пенсионного Фонда, то в других вопросах они носили превентивный характер. В апреле 2003 г. на заседании Госсовета в Тамбове Президент поднял вопрос о необходимости превращения страховой медицины из «мертвой» в работающую социальную услугу населению.

Действия Путина по укреплению позиций среди избирателей не ограничивались социальной сферой. В середине марта 2003 г. Президент предложил пакет поправок к Уголовному кодексу, предусматривающих либерализацию наказаний в отношении мелких преступлений. Результатом поправок может стать сокращение числа заключенных на треть. Реализация этих мер способна привлечь симпатии массовых групп избирателей. Судя по всему, президентская инициатива по либерализации уголовного законодательства была призвана также «оттенить» укрепление позиций «силовиков» в результате проведенных в это же время структурных преобразований.

Сохранение политической дистанции от правительства

Среди критических замечаний, адресованных Президентом правительству, тема темпов экономического роста уступила место теме налоговой реформы. Составной частью дистанцирования от правительства оставалась косвенная поддержка своих представителей в экономическом блоке правительства в их конфликте с М. Касьяновым (А. Касьянова и Г. Грефа).

Поддержание политической дистанции от правительства тесно переплеталось с шагами по укреплению «партийной опоры» Кремля. Перед мартовским съездом В. Путин встретился с руководством «Единой России» и фактически поддержал претензии партии играть активную роль в сфере, которую традиционно делят между собою президентские структуры и правительство — определении стратегии социально-экономического развития страны.

Политические ресурсы Кремля: оценка

Несмотря на накопление негативных тенденций, В. Путин продолжает располагать серьезными ресурсами поддержки в общественном мнении. В его активе:

– сохранение высоких рейтинговых показателей;

– безальтернативность;

– возможность присоединения к общественному мнению по особенно болезненным вопросам;

Возросший общественный скептицизм в отношении политики Путина и неблагоприятные изменения в его «социальном имидже» создают потенциальную угрозу для президентского рейтинга. Однако благодаря особенностям позиционирования в политическом пространстве Президент сохраняет реальные возможности воспользоваться протестными настроениями как свежим политическим ресурсом. Возможное следствие этого — корректировка экономической и социальной политики, а также изменения в составе правительства. Вопрос в том, когда и в какой форме Президент готов пойти навстречу «протестным» настроениям, способна прояснить тематика ежегодного Послании Федеральному Собранию. Центральное место в будущем Послании социальных вопросов и проблем национальной безопасности может быть истолковано как преддверие «мягкой» политической мобилизации общественного мнения вокруг Кремля уже в период парламентской избирательной кампании.

Борьба группировок

Новый эпицентр

С конца февраля 2003 г. эпицентр борьбы группировок переместился в правительство. Главная причина оставалась прежней — «мягкое» давление со стороны Президента, вызванное недовольством низкими темпами экономического роста. Недовольство Путина накладывалось на межведомственную конкуренцию и соперничество «питерской» и «семейной» группировок.

Новая вспышка конфликта началась с противодействия вице-премьера и министра финансов А. Кудрина и министра экономического развития и торговли Г. Грефом (в ситуативной коалиции с главой МНС Г. Букаевым) попытке М. Касьянова увеличить полномочия и аппаратный вес Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО), руководителя которой причисляют к союзникам премьера в правительстве.

В ответ премьер снял с повестки дня заседания правительства вопрос о налоговой реформе, а аппарат правительства мотивировал это решением тем, что Минфин, Минэкономразвития и МНС не представили вовремя все тексты законопроектов о снижении налогов. Разногласия между Минфином и МЭРТ по ЕСН и НДС создавали премьеру необходимое пространство для маневра, которое он использовал для союза с МЭРТ против Минфина. Однако главным предметом разногласий между Минфином и премьером (который фактически поддерживает позицию МЭРТ) состоит вопрос об источниках, за счет которых планируется проводить налоговую реформу. Касьянов выступает за частичное использование средств стабилизационного фонда для нужд налоговой реформы, а Кудрин публично назвал неприемлемым использование стабилизационного фонда для целей снижения налогового бремени в стране. По его словам, стабилизационный фонд, который, как предполагается, в 2004 году заменит финансовый резерв, будет служить страховым механизмом от резкого падения цен на нефть.

В начале марта 2003 г. новая порция критики со стороны Президента стимулировала обострение групповых конфликтов в правительстве. После того, как В. Путин упрекнул правительство в том, что оно не может обеспечить снижение налогового бремени, М. Касьянов, судя по всему, решил сыграть на опережение и переложить ответственность на своих постоянных оппонентов в правительстве. На заседании правительства премьер обвинил Кудрина в неспособности разработать концепцию налоговой реформы, а также в том, что Минфин становится тормозом экономического роста. На следующий день на расширенном заседании коллегии МЭРТ Касьянов подверг резкой критике ведомство Германа Грефа. Но на этот раз он натолкнулся на энергичные возражения со стороны вице-премьера М. Кудрина, который отверг все упреки премьера. Кудрин заявил, что Минфин РФ готов представить предложения по налоговой реформе, включая снижение базовой ставки НДС с 2004 года на 2 процентных пункта, однако это должно сопровождаться дополнительным снижением непроцентных расходов федерального бюджета.

Цели участников и состав коалиций с участием крупного бизнеса

Ориентация Касьянова на расширенный вариант налоговой реформы объясняется стремлением выйти из-под критики со стороны Путина наиболее выгодным для себя образом: форсируя снижение налогов, он создает условия для повышения темпов экономического роста, укрепляет связи с крупным бизнесом, требующим радикальной налоговой реформы, и создает себе имидж либерального премьера. «Консерватизм» Кудрина в вопросах налоговой реформы определяется его двойной ответственностью в правительстве: за бездефицитный бюджет и за выполнение социальных обязательств перед населением. В вопросах налоговой реформы Кудин и Касьянов оказываются естественными противниками в той же мере, в какой Касьянов и крупный бизнес — естественными союзниками.

Появление административной реформы в качестве одной из приоритетных задач правительства привело к усложнению «внешних» коалиций.

М. Касьянов поручил разработку проекта административной реформы МЭРТ. Оценивая руководство МЭРТ как слабого аппаратного игрока, премьер, судя по всему, рассчитывал со временем перехватить инициативу и адаптировать административную реформу к собственным корпоративным интересам (ограничившись экспериментом с 2-3 министерствами). Однако В. Путин еще в середине февраля 2003 г. на встрече с членами бюро РСПП предложил крупному бизнесу подключиться к работе над административной реформой.

В итоге вокруг административной реформы возникла коалиция, «зеркальная» той, которая сформировалась по поводу налоговой реформы. Если во втором случае крупный бизнес выступает «естественным» союзником Касьянова и противником его оппонентов в правительстве, то в первом случае крупный бизнес оказывается уже в роли естественного оппонента премьера и естественного союзника тех, кто выступает за серьезное реформирование правительства.

Вмешательство Президента и продолжение аппаратной борьбы в правительстве

После того, как конфликт перешел в публичное измерение, в него «мягко» вмешался Путин. Заявление Президента (на встрече с Г. Грефом) о необходимости выполнения социальных обязательств на 2004 г. можно расценить как аккуратную поддержку позиции главы МЭРТ и А. Кудрина в конфликте с Касьяновым.

Тем не менее, М. Касьянов продолжил давление на своего главного оппонента в правительстве. Разработанный Минфином проект налоговой реформы был отвергнут. Касьянов предпринял попытку перехватить инициативу по налоговой реформе. Он направил Путину письмо по этому вопросу, а затем изложил свои предложения в личной встрече с Президентом. Проект налоговой реформы, предложенный премьером, предусматривал снижение налогов в год президентских выборов. По существу, Кудрину было предложено скорректировать проект таким способом, который мог поставить под вопрос выполнение социальных обязательств в 2004 г., а вместе с этим — и аппаратные позиции самого вице-премьера. Минфин ответил выдвижением компромиссного предложения и одновременно начал готовить почву для начала налоговой реформы: приступила к работе правительственная комиссия по оптимизации госрасходов под председательством А. Кудрина. Противостояние между Касьяновым и Кудриным сохранилось, но утратило публичную составляющую.

Начало «внешнего» давления на правительство

В конце марта к давлению на правительство подключились внешние силы: нажим на него возобновила Счетная палата.

Была проведена проверка состояние задолженности иностранных государств перед Россией. Эти сферы после 1997 г. находились под контролем М. Касьянова. Проверка выявила необоснованные решения при проведении зачетов, а также недостатки при ведении учета операций с задолженностью. Соответствующая информация была направлена Президенту и в Генеральную прокуратуру. Результаты проверки создали новый инструмент давления на премьера.

В борьбе группировок вокруг правительства стал отчетливо ощущаться «антисемейный» акцент. Тема борьбы с «семейными» стала еще более интенсивной после того, как в начале апреля 2003 г. к давлению на правительство присоединилась Генпрокуратура. «Рыбное дело», которое выросло из расследования обстоятельств убийства губернатора Магаданской области Цветкова, неожиданно повернулось против ключевых фигур в правительстве. Представители Генпрокуратуры публично заявили, что собираются допросить премьера М. Касьянова и руководителя аппарата правительства Шувалову, которого многие считают «правой рукой» премьера. Политические и институциональные рамки избирательной кампании

События конца февраля — начала апреля 2003 г. свидетельствуют о том, что формирование институциональных и политических рамок избирательной кампании вступает в завершающую стадию.

Институциональные рамки

Институциональные рамки федеральной избирательной кампании в основных чертах можно считать определившимися. С конца февраля по начало апреля 2003 г. действия основных игроков на «институциональном поле» были, в основном, направлены на то, чтобы добиться корректировки официальных «правила игры».

Поправки к Закону о СМИ

В начале апреля 2003 г. Государственная Дума приняла в первом чтении поправки к Закону о СМИ. Политический смысл поправок был воспринят многими как фактическое отстранение СМИ от освещения избирательной кампании.

Поправки, авторство которых принадлежит ЦИК, фактически приравнивают информирование общественного мнения о ходе избирательной кампании к предвыборной агитации и предусматривают приостановку деятельности СМИ по простому заявлению контролирующего органа.

После решения ГД развернулась борьбы за внесение поправок в закон во втором чтении. Прошла встреча представителей медиа-сообщества с депутатами центристских фракций Государственной Думы, на которой прозвучали обещания, что во втором чтении необходимые поправки будут внесены. Критические комментарии в отношении принятых поправок к Закону о СМИ, и ЦИК, который их инициировал, прозвучавшие на одном из центральных телеканалов, могут свидетельствовать о том, что Кремль готов дать добро на корректировку той их части, которая была особенно негативно воспринята общественным мнением.

Норма о частичной «партизации» региональных парламентов

Новая норма федерального избирательного законодательства, предусматривающая обязательное избрание как минимум половины состава законодательных органов регионов по спискам федеральных партий, вызвала активное неприятие губернаторов, которые привычно рассматривают их как составную часть своего «политического домена». В начале 2003 г. губернаторы попробовали добиться отмены или ослабления этой нормы, но натолкнулись на недвусмысленный отказ В. Путина.

После этого стратегии «сильных» губернаторов стали более дифференцированными.

Одни, соглашаясь подчиниться норме «партийного представительства» в региональных парламентах, не отказываются и от попыток в последующем добиться ее отмены через суд (Ю. Лужков). Другие пытаются приспособить новую норму к собственным интересам. В марте 2003 г. на выборах в республиканский парламент президент Башкирии М. Рахимов сделал ставку на ассимилированное местное отделение партии «Единой России». Попытка создания оппозиции в парламенте Башкирии руками близкого Кремлю крупного бизнеса (Межпромбанк, Газпром) потерпела неудачу. «Единая Россия» получила большинство на выборах в парламент республики, но по оценкам, практически все выдвиженцы от ЕР в республиканский парламент — это лояльные Рахимову люди. Ю. Лужков практически добился от Мосгордумы того, что численный состав Думы не увеличится (т.е., одномандатные округа по выборам федеральной и городской Дум почти сравняются по размеру).

Политические рамки

Центр политической торговли переносится с борьбы вокруг официальных «правил игры» на неформальные договоренности. Контуры неофициальных договоренностей и соглашений между ключевыми игроками стали проясняться. Именно они определяют состав и формат участия региональных лидеров в предвыборной коалиции элит, с опорой которой Кремль пойдет на выборы.

До недавнего времени отсутствовала определенность в отношении списка региональных лидеров, которых Кремль согласится взять в состав предвыборной коалиции, а также условий, на которых они могут быть в нее допущены. Кремль уже длительное время целенаправленно «выдавливает» фигуры, отличающиеся повышенной автономией, из региональной элиты.

Однако успехи в этой области были достаточно редкими. В апреле 2003 г. завершилась успехом длившаяся три года осада губернатора Санкт-Петербурга: В. Яковлев публично отказался баллотироваться на третий срок. Но основной части «железных» губернаторов (Ю. Лужкову, М. Шаймиеву, М. Рахимову, Э. Росселю) удалось сохранить позиции в региональных доменах.

Есть основания считать мартовские выборы в парламент Башкирии переломными в стратегии Кремля в отношении к «сильным» региональным лидерам. Развертывание федеральной избирательной кампании побуждает Кремль отказываться от прежних политических приоритетов в отношениях с «сильными» губернаторами. Кремль вынужден взять губернаторов с собой на федеральные выборы, чтобы пользоваться их административными и политическими ресурсами.

Появилась также определенность в отношении формата отношений федерального центра и региональных элит в избирательной кампании. Решающий шаг в этом направлении был сделан на мартовском съезде ЕР, который утвердил новую структуру руководящих органов. Вес «региональных олигархов» в этой коалиции снижен по сравнению с традиционной моделью «партии власти» (коалиция региональных элит в руководстве НДР), а место — ограничено чисто региональным уровнем (ассимилированные отделения партии Единая Россия). При этом в политических доменах губернаторов созданы институциональные «плацдармы» для их последующей трансформации в послевыборный период (частичная «партизация» региональных парламентов)

Партии и фракции

Единая Россия

Утрата лидерских позиций

В марте 2003 г. произошло новое относительное ухудшение рейтинговых показателей, в результате которого «Единая Россия» лишилась позиций лидера в избирательной кампании.

По данным ВЦИОМ, уровень поддержки ЕР среди избирателей с февраля по март практически не изменился: 23% и 21% соответственно. Но в результате резкого прироста электоральной поддержки КПРФ, обозначилось значительное (на 10 процентных пунктов) отставание ЕР от своего главного соперника.

Мартовский съезд

В марте 2003 г. состоялся съезд, ставший центральным событием в жизни ЕР. Его главными итогами можно считать:

– утверждение Б. Грызлова в качестве публичного лица партии;

– определение новой идейно-программной партийной ниши;

– создание новой структуры и нового баланса сил в руководстве.

На съезде утвердилась новая модель партии, которую можно условно определить как «смешанную». Это — компромисс между двумя сценариями — традиционной «партии власти» (то есть партии федерального и регионального начальства) и «партии Кремля» (новой бюрократии, близкой к президенту).

«Исторические лидеры» Единства и ОВР в руководстве партии остались, но удалены в Высший совет, выполняющий скорее представительские функции. Это позволяет ЕР сохранить имиджевый капитал и доступ к политическим ресурсам «исторических лидеров», но лишает последних властных полномочий в партии. Их присутствие в одном из руководящих органов ЕР означает также, что партия становится каналом подключения региональных лидеров в «президентскую коалицию».

Новая модель несколько «разгрузила» руководящие органы, но не преодолела двух серьезных проблем ЕР: множественности центров и перенасыщенности руководящих органов партии «статусными фигурами». Функции оперативного управления разделены между тремя центрами принятия решений: Б. Грызловым, секретарем генсовета В. Богомоловым, и Ю. Волковым, которого предполагается назначить на пост председателя центрального исполкома (ему также приписывают связи с замглавой Администрации Президента В. Ивановым).

Полицентризм в руководящих органах делает необходимым активное внешнее управление со стороны Администрации Президента (новый партийный устав облегчает эту задачу). Внешние связи В. Богомолова, С. Ивлева и Ю. Волкова позволяют предположить, что эффективность управления ЕР во многом будет зависеть от того, насколько успешной будет координация между двумя центрами внешнего управления (В. Сурков и В. Иванов — И. Сечин).

Кроме того, пока не видно предвыборного штаба. Сохранение множественности центров принятия решений и «статусной перенасыщенности» позволяют предположить, что избирательный штаб будет выведен за контур оперативного управления.

Несостоявшаяся «молодежная революция»

В преддверие съезда происходили события, которые позволяли говорить о том, что в руководстве ЕР и, в особенности, в примыкающей к партии политической среде, назревает своего рода «молодежная революция» (создание «Серафимовского клуба», история с Рогозиным, появление Хлопонина). Однако мартовский съезд показал, что «молодежная революция» не состоялась. Выдвижение Рогозина в руководство ЕР было заблокировано «историческими лидерами» по «статусным» соображениям (по некоторым данным, Рогозин возвращается назад, в НПРФ), Хлопонин ограничился символическим приобщением к партии, активность «серафимов» резко сошла на нет.

Новая идейная ниша и ее противоречия

Новая идейная ниша партии была обозначена в программном выступлении Б. Грызлова. Ее можно обозначит как совокупность новых ориентиров: на Президента, «общенациональный успех», «большинство в обществе» и «партийное правительство».

Важной особенностью новой идейной ниши Единой России стала открытая и резкая критика правительства, которая достаточно естественно соседствует с дистанцированием от «старых партий власти», к числу которых были причислены коммунистическая партия советского времени и политическое руководство «ельцинского» периода.

Такая линия продиктована рациональной целью — попыткой выйти за рамки традиционного для «партии власти» конформистского электората и привлечь на свою сторону части «протестных» избирателей, голосовавших за «Единство» на выборах 1999 г. Размер такого электората оценивается в 10-12% от общего числа российских избирателей, и именно их голоса могут решить исход борьбы за первое место между «Единой Россией» и КПРФ.

Критика правительства и дистанцирование от «старых партий власти» — способ прорваться к «путинскому большинству», от имени которого собирается говорить ЕР. Лидеры ЕР стремятся «оседлать» протестные настроения в обществе и сконцентрировать их на правительстве, не допустив распространения общественного недовольства на фигуру Президента.

Однако критика правительства, исходящая от министров, воспринимается общественным мнением как не вполне «натуральная». По данным качественных социологических исследований ЦПТ, проведенных в период после съезда Единой России, к партии прочно «прилип» имидж «партии власти» в самом отрицательном смысле этого слова. По крайней мере, пока критика правительства лидерами ЕР оказывается неспособна преодолеть невыигрышные стереотипы восприятия партии в общественном мнении.

Неспособность ЕР «впитывать» общественное недовольство, несмотря на декларированную открытость протестным настроениям в обществе, можно объяснить двояким образом.

Первое объяснение — неустранимые особенности «Единой России». Фигура общенационального лидера (В. Путин) может справиться с задачей совмещения «правой» и «левой» версии популистских настроений, но политическая партия — нет, поскольку от нее ожидают идеологической последовательности. Но если ЕР не в состоянии впитывать протестные настроения, тогда антиправительственную кампанию следует признать контрпродуктивной, поскольку она укрепляет позиции главного политического соперника — КПРФ.

Второе объяснение — внутренние противоречия новой партийной идеологии. Критика правительства, окрашенная в популистские тона, плохо совмещается с лозунгом «общенационального успеха». По происхождению и целевым аудиториям, фактически, это две разных идеологии. Главная проблема в том, что «большинство» от имени которого собирается говорить ЕР, с «успехом» себя не ассоциирует. Это достаточно малообеспеченные люди, которые не стремятся к успеху, а боятся потерять ту минимальную стабильность, которой достигли. Все лидеры ЕР могут служить символами социального успеха, но никто, пожалуй, за исключением Шойгу, не воплощает того, что больше всего заботит представителей «путинского большинства» — внимания, защиты и справедливости. По своим электоральным последствиям, решение ЕР сдвинуться «вправо», продиктованное, судя по всему, подготовкой к роли «правительственного большинства в парламенте, может оказаться ошибкой.

Попытки оседлать «протестную» волну

ЕР в последнее время предпринимала активные усилия по завоеванию симпатий протестной части электората. В Государственной Думе фракция ЕР пыталась перехватить у Яблока критику правительственного проекта реформы тарифной сетки для работников бюджетной сферы. В начале марта 2003 г. руководство фракции организовало в ГД встречу профсоюзных лидеров с главой Минтруда А. Починком, на которой тот публично подвергся жесткой критике.

В начале апреля 2003 г. были проведены две массовые акции: общероссийский сбор подписей против повышения тарифов, сопровождавшийся пикетированием Федеральной энергетической комиссии (ФЭК), и демонстрация в Москве против войны США в Ираке. Но, как и прежде, в своих массовых мероприятиях ЕР сохраняет «почерк» «партии власти»: их отличает «официозный» стиль, «заорганизованность» и несмотря на многочисленность участников, они, как правило, производят впечатления «мероприятий для галочки» (антивоенная демонстрация в Москве была проведена в день падения Багдада). Как направленность этих акций, так и характер их проведения скорее могут вызвать недоумение у потенциальных сторонников партии, чем заставить поверить в эффективность партийной политики.

Давление на конкурентов

Еще одно направление деятельности ЕР можно условно обозначить, как попытку навязать себя в качестве доминирующего политического игрока. Несмотря на имиджевые проблемы и серьезное рейтинговое отставание от КПРФ, партия продолжает вести себя как лидер избирательной кампании, демонстрируя уверенность в своих силах. В начале апреля 2003 г. фракция ЕР снова поднимала в ГД тему «партийного правительства», стараясь добиться изменений в федеральном законодательстве, которые позволят федеральным чиновникам вступать в политические партии. Фракция ЕР принимала также участие (похоже, по инициативе или с одобрения АП) в разработке «демонстративного» проекта распределения власти в будущей ГД, рассчитанного на двухпартийный или трехпартийный формат.

Другие «прокремлевские» партии

Продолжали свою деятельность и другие «околокремлевские» партии: Народная партия, Партия жизни и Партия «Возрождение России» Г. Селезнева. Их политические перспективы выглядят по-разному.

Партия жизни

Съезд в марте 2003 г. прояснил ситуацию с Партией жизни. Публичное признание лидером ПЖ С. Мироновым безусловного лидерства «Единой России» подтвердило предположения, что партия не станет выставлять своего списка на выборах в Государственную думу. Главная цель руководителей и спонсоров ПЖ, судя по всему, состоит в том, чтобы ввести несколько своих представителей в список ЕР и/или согласованных кандидатов в одномандатных округах.

Народная партия

Ситуация с НПРФ стала еще более неопределенной в связи с появлением нового «окна возможностей». В активе партии — реальные политические ресурсы: автономная депутатская группа, связи с региональными и местными элитами, «выстроенные» отношения с Кремлем. Элитный потенциал и имидж «второй партии Кремля» подталкивал к участию в парламентских выборах самостоятельным списком, но приоритетной для НПРФ как «партии одномандатников» остаются округа (согласованные с ЕР).

Трудности «Единой России» и активизация «протестных» настроений, похоже, могут открыть перед НПРФ возможности участия в выборах полноценным списком. Имидж партии неплохо подходит для впитывания симпатий некоммунистического протестного избирателя. Главным препятствием на пути реализации подобного сценария является низкая «раскрученность» партии — она может просто не успеть включиться в борьбу за «протестного избирателя».

«Альтернативные левые» партии

Судя по всему, очевидная слабость Партии «Возрождения России» Г. Селезнева, побудила Кремль в апреле 2003 г. пополнить список «патронируемых» партий новым участником — Аграрной партией России М. Лапшина. Допуск этих партий самостоятельными списками в избирательную кампанию и их ограниченная поддержка могла бы позволить ограничить экспансию КПРФ в левый центр, однако, судя по всему, в Кремле всерьез опасаются того, что они будут отбирать голоса не столько у коммунистов, сколько у «Единой России».

КПРФ

Положение КПРФ в избирательной кампании в последнее время определялось двумя основными тенденциями — рейтинговой экспансией и стабилизацией ситуации внутри партии. Оба обстоятельства превратили КПРФ в лидера избирательной кампании.

Показатели поддержки партии среди избирателей резко выросли.

По данным ВЦИОМ, с февраля по март 2003 г. рейтинг КПРФ подскочил на семь процентных пунктов (с 24% до 31%). Можно предположить, что основной причиной электорального прироста партии стали особенности начального этапа мобилизации электората в преддверии выборов.

В силу высокой партийной лояльности избиратели КПРФ быстрее других поддаются мобилизации. На начальном этапе электоральной мобилизации это превращает партию в естественного лидера.

Нынешнее лидерство КПРФ — пока во многом ситуативное. Первый этап мобилизации — преимущественно идеологический. Он построен на апелляции к электоральному ядру. Акцент делается на особенностях, которые отличают партию от всех остальных. В случае с КПРФ — это идеологический фундаментализм, включая частую апелляцию к наиболее рельефным советским и коммунистическим символам.

Далее перед коммунистами всегда вставала проблема расширения своего электората за пределы «ядра». Но в настоящее время есть основания говорить о том, что в обществе сложились предпосылки, которые создают благоприятную перспективу для проведения дальнейшей мобилизации. Одним из лейтмотивов электоральной стратегии КПРФ на «входе» в избирательную кампанию 2003 — 2004 гг. стала участившаяся апелляция к образу Сталина, который играет «знаковую» роль для ядра коммунистических избирателей.

Раньше отношение к Сталину резко раскалывало общество и сегрегировало «ядерный» коммунистический электорат. Но за последнее время отношение к Сталину в общественном мнении изменилось. Отторжение, которое определяло это отношение в недавнем прошлом, серьезно ослабло. Зона позитивных оценок существенно расширилась. Для большинства фигура Сталина превратилась из безусловно (или преимущественно) негативной в амбивалентную, которая в равной степени вызывает и симпатию и отторжение. Апелляция к образу Сталина сегодня может помочь КПРФ в работе не только с «ядром», но и с периферией электората.

Активизация «протестных» настроений, проявившаяся весной 2003 г., сделала более благоприятной перспективу мобилизации электоральной периферии КПРФ. «Разогрев» общественного мнения повышает предрасположенность избирателей к поддержке политической оппозиции. Способность образа Сталина символизировать популистское недовольство социальных низов вполне проявилось еще в «позднесоветский» период. Появилась возможность «наложения» двух волн электоральной мобилизации. В том случае, если это произойдет, лидерство КПРФ в избирательной кампании превратится из ситуативного в постоянное.

Укрепление позиций Г. Зюганова

Ситуация внутри КПРФ также изменилась в благоприятном направлении. К настоящему времени наступление Г. Семигина захлебнулось, а его конфликт с Зюгановым перешел в инерционную фазу. Налицо «затухание» внутрипартийной фронды.

В начале марта 2003 г. прошел Пленум ЦК КПРФ. Решения, которые были на нем приняты, свидетельствовали о том, что Зюганов укрепил свои позиции в руководстве партии. Контроль над газетой «Правда», ранее перешедший к сторонникам Семигина, был восстановлен. Первый секретарь Ленинградского горкома, игравший в «команде» Семигина, был смещен. Правда, в регионах работа «семигинцев» оставила свои следы. Лояльность Зюганову в некоторых региональных организациях КПРФ стала размываться. Появилось некоторое «искушение» фигурами Селезнева и Семигина.

Полуавтономная кампания С. Глазьева

Но главной потенциальной проблемой КПРФ в избирательной кампании стала ситуация с С. Глазьевым. В рамках избирательной кампании КПРФ Глазьев, по существу, ведет собственную, полуавтономную кампанию.

Недавно С. Глазьев возглавил Конгресс русских общин и впервые в своей карьере занял формально первую позицию, пусть и в «второстепенной» организации. Его прочат в кандидаты в губернаторы сразу в нескольких регионах, в которых в 2003 г. пройдут выборы. Федеральные электронные СМИ предоставляют ему широкую трибуну. Глазьев имеет возможность беспрепятственно озвучивать свои экономические идеи, включая необходимость изъятия природной ренты у бизнеса.

Таким образом, у С. Глазьева на старте избирательной кампании появляются два взаимоисключающих сценария действий. С одной стороны, с позиции председателя КРО он может быть востребован коммунистами для создания новой виртуальной конструкции «блока коммунистов и патриотов» на замену обветшавшему НПСР. Такой вариант предполагает выделение ему как минимум второго места в списке КПРФ, и соответственно, согласие Г. Зюганова на резкое повышение статуса С. Глазьева в политическом истеблишменте.

С другой стороны, фигура С. Глазьева лучше других подходит для решения задачи, с которой пока не может справиться ни одна из связанных с Кремлем политических партий и которая все больше начинает становится приоритетной — улавливание «протестных» голосов. Появление С. Глазьева во главе, например, списка Народной партии, придало бы последней реальные перспективы борьбы за протестный электорат с практически гарантированным преодолением пятипроцентного барьера на выборах.

Политические перспективы КПРФ: оценка

Весной 2003 г. электоральные перспективы КПРФ существенно улучшились. Партия смогла преодолеть последствия отлучения от власти весной 2002 г., подавить внутрипартийную фронду, инспирированную АП, и выйти на традиционные для нее позиции лидера избирательной кампании. Появились реальные шансы для превращения лидерства КПРФ из ситуативного в постоянное.

На этом фоне признание М. Ходорковского готовности «отдельных акционеров» компании ЮКОС финансировать КПРФ стало «знаковым» Оно удостоверило реальный политический вес партии. Стало ясно: попытка вытеснения КПРФ на обочину, предпринятая в период подготовки к избирательной кампании, не получилась. Возможно, признание главы ЮКОСа свидетельствует о том, что в Кремле всерьез рассматривают вариант побуждения КПРФ к внутренней эволюции в сторону большей совместимости с режимом.

Союз правых сил

Рейтинговые показатели СПС оставались неизменными. По данным ВЦИОМ, в феврале и марте 2003 г. этот показатель составлял 6%. Появились признаки улучшения отношений между Кремлем и СПС. Критика Президента со стороны правых заметно ослабла. Активизировалось поведение Б. Немцова и его освещение федеральными телеканалами. Есть основание предполагать участие лидера правых (скорее всего, по поручению или согласованию с АП) в конфиденциальных переговорах в Лондоне с Б. Березовским, целью которых, предположительно, было обсуждение условий отказа от контроля над «Независимой газетой» и «Коммерсантом». СПС по-прежнему пользуется открытой поддержкой со стороны крупного бизнеса.

Яблоко

Рейтинговые показатели Яблока несколько снизились. По данным ВЦИОМ, с января по март 2003 г. уровень электоральной поддержки партии уменьшился с 8% до 5%. Но электоральные перспективы «Яблока» продолжали оставаться благоприятными. На войну в Ираке партия Явлинского (как, впрочем, и СПС) отреагировала в русле настроений, доминирующих в общественном мнении. Избирательная кампания, как и прежде, строилась на совмещении лояльности Кремлю и критики правительства.

В марте — апреле 2003 г. в Государственной Думе фракция «Яблока» набирала политические очки на защите бюджетников и критике реформы ЖКХ. В начале апреля в печатном органе, которому приписывают тесные связи с Администрацией Президента (газета «Время Новостей») впервые появилось обширное интервью с Г. Явлинским, главной темой которого стала жесткая критика закона о реформе ЖКХ, недавно принятого ГД во втором чтении. Публичное заявление главы НК ЮКОС М. Ходорковского, в котором тот признавал, что оказывает финансовую поддержку «Яблоку», было воспринято как дополнительное свидетельство надежности партии в качестве объекта для политических инвестиций.

ЛДПР

Из всех партий «второго эшелона» электоральные перспективы ЛДПР по-прежнему оставались наиболее благоприятными. Рейтинговые показатели ЛДПР в целом, оставались на приемлемом уровне. Негативная реакция общественного мнения на военную операцию США в Ираке способствовала их незначительному повышению. По данным ВЦИОМ, в январе и феврале 2003 г. уровень электоральной поддержки партии оставался на прежнем уровне (6%), а в марте составил 7%.

В начале 2003 г. В. Жириновский использовал обострение «иракского кризиса» для удачного «входа» в избирательную кампанию, но в последующем использовал «иракскую тему» чисто манипулятивно. В начале марта в полном соответствии со своей репутацией «друга Саддама Хуссейна» он призвал ГД составить план мероприятий протеста против готовившегося военного вторжения США в Ирак. Но середине марта лидер ЛДПР выступил с прямо противоположной инициативой. Он предложил ГД проект резолюции, в которой политическому руководству страны предлагается «обменять» отказ от применения вето в Совете Безопасности ООН на участие российских войск «в оккупации Ирака, с выделением им зоны влияния в области северной части Ирака с нефтяными месторождениями Киркука».

Амплуа «политического эксцентрика» надежно защищало его от обвинений в непоследовательности. Его участие в избирательной кампании 2003-2004 гг. по-прежнему строится на последовательной лояльности Кремлю и эксплуатации отдельных сегментов «протестных» настроений (преимущественно, среди молодежи).

Особенности этапа избирательной кампании

Главные особенности избирательной кампании с конца февраля по начало апреля 2003 г. можно суммировать следующим образом:

1. Появились первые признаки «эффекта Токвиля»: повышение требований общества к власти по мере стабилизации общей ситуации в стране. Произошли неблагоприятные изменения в психологической «подпочве» президентского рейтинга. Началась электоральная мобилизация, которая пока преимущественно ограничивается избирателями КПРФ.

2. Завершается формирование институциональных и политических рамок избирательной кампании.

3. «Единая Россия» проходит реорганизацию по модели, предусматривающей компромисс Кремля с региональными элитами, но утратила лидерство в избирательной кампании.

4. КПРФ вышла на первое место в избирательной кампании с перспективой превращения ситуативного лидерства в постоянное.

5. Главным содержанием соперничества Кремля и КПРФ становится борьба за «протестный электорат», в связи с чем повышается значение «фактора Глазьева».

6. Исход борьбы за протестный электорат остается неясным. Накапливается потенциал изменений, которые в перспективе могут привести к развалу «парадигмы» избирательной кампании, основанной на соперничестве «партии Кремля» и лево-патриотической оппозиции.

Бунин И.М., Зудин А.Ю., Макаренко Б.И., Макаркин А.В.

17.04.03

Статья опубликована на сайте Политком.ru.