Агония

Твердить о том, что путинский режим исчерпал себя, банально. Сегодня важнее поразмышлять, приведет ли агония путинизма к концу самодержавия, можно ли надеяться на раскол элиты и как выходили из авторитаризма другие страны.

Часть 1. Путин — гробовщик самодержавия

История демократических революций новейшего времени показывает, что авторитарные лидеры (и диктаторы тоже), начав терять власть, обычно пытались выжить тремя способами. Одни начинали игру в демократизацию, что лишь усиливало в обществе, которое начало ощущать в этой игре признак слабости, стремление к реальной свободе. Другие начинали осторожно приоткрывать форточку, надеясь получить у общества новую легитимность через выборы. Но тщетно — ни одному авторитарному лидеру никогда не удавалось заставить общество поверить в свои неожиданные либеральные устремления. Начав открывать форточку, авторитарные режимы обычно обваливались (это напоминание тем, кто все надеется, что Путин вернется к умеренной либерализации, особенно с новым премьером!). Третьи не тратили время на «обманки» и сразу переходили к репрессиям. В этом случае авторитаризм и диктатура могли продлить свое время, но только при определенных условиях: или если приходил новый лидер, что позволяло авторитаризму получить некоторую легитимацию через смену персонификатора принуждения; или если лидер начинал внешний конфликт либо войну, которая вынужденно сплачивала население (но на некоторое время). Смена лидера и перестановки внутри правящей команды при обращении режима к жестоким репрессиям помогли сохранить власть и систему в Китае в 1989г. Греческий режим в 1974г., совершив переворот на Кипре, и аргентинский режим, совершив вторжение на Фольклендах в 1982г., оттянули (но ненадолго) свою политическую смерть. Кстати, российский конфликт с Грузией в августе 2008г. был в тот момент не нужен ни режиму, ни системе российского самодержавия, которые еще сохраняли устойчивость.
Вот сейчас этот конфликт Путину бы пригодился.

Нет сомнений в том, что путинский режим вступил в последнюю стадию своего существования. Есть классические критерии упадка власти, и ее ключевые признаки в России налицо: неспособность Кремля ни сохранить статус-кво, ни начать перемены; переход к репрессиям с целью удержать власть; непонимание современных вызовов и попытки ответить на них, обращаясь в прошлое (милитаризм, православный фундаментализм); стремление передать контроль над властью и собственностью по наследству.

Для тех, кто сомневается в том, что для путинского режима начался последний отсчет времени, могу посоветовать полистать Тойнби, Хантингтона либо Фукуяму, которые внимательно изучали процесс деградации и смерти самых разных режимов. Может ли Путин сохранить власть, перейдя от имитационной демократии к репрессивному режиму? Если верить мировому опыту, то только начав вооруженный конфликт с внешним миром.

Если Путин к этому не готов, то его сохранение в Кремле начинает противоречить интересам самодержавной системы, т.е. совокупности механизмов, традиций и интересов слоев, заинтересованных в персоналистской власти. Подчеркну: политическая и социальная база системы гораздо шире базы путинского правления, которая неудержимо скукоживается. Сегодня воспроизводство системы требует закрыть путинскую главу. Формирование нового статус-кво осложняет сохранение в Кремле лидера и команды, которые в общественном сознании ассоциируются с провалами. Путин не может гарантировать корпоративные интересы ни для силовой бюрократии, для которой он недостаточно жесток, ни для «сислибов» и стоящей за ними буржуазии, которых не устраивают его новые правила игры, отдающие их на съедение силовой бюрократии. Путин давно уже отторгается динамичным городским меньшинством. Но и архаичная часть общества смотрит на него без обожания. Теоретически Путин мог бы попытаться обмануть судьбу через возвращение к вождистской формуле. Это означает обращение к обществу через голову бюрократии и преторианцев. Но для того, чтобы получить вождистскую легитимность, нужно быть готовым не только пролить кровь населения, но и репрессировать ведущих представителей правящего класса. Причем, самых доверенных! «Казус Сердюкова», которого не то обвиняют, не то спасают от обвинения, показал, что Путин вряд ли сможет стать новым Сталиным либо Мао. А только сталинско-маоистская модель антибюрократической и одновременно антиолигархической «революции сверху» может дать охромевшему Путину поддержку той части населения, к которой он апеллирует. Впрочем, у лидера, потерявшего харизму и сакральность, вряд ли есть шанс стать Вождем, даже если он этого отчаянно захочет и решится на показательное кровопускание.

Пока путинский Кремль еще не решил, до какой степени он готов использовать репрессивный ресурс. Неясно (и скорее всего, Кремлю тоже), насколько силовые структуры готовы защитить власть, когда придет момент серьезных испытаний. Между тем, политический режим не может долго находиться в ситуации, когда лидеру непонятно, может ли он обратиться к насилию. Неясность пределов репрессивности путинского режима и явный страх власти перед последствиями своего насилия размывает опоры правления и самой системы. Более того, эта неясность не только пугает общество, но и позволяет некоторым общественным слоям набираться смелости и преодолевать страх перед конфронтацией с властью.

Словом, нельзя не увидеть противоречивой роли Путина. С одной стороны, он отец постпутинизма и инициатор перехода к силовому правлению. Он раскрутил репрессивный маховик: а теперь и Дума, и Следственный комитет, и суды с усердием толкают его дальше… Но, с другой — нынешнее президентство Путина начинает подрывать систему. Правящий класс не может этого не понимать. Цена сохранения Путина в Кремле для правящего класса уже выше цены, которую этот класс может заплатить за его уход. Как обеспечить его уход — вот какая мысль должна занимать умы не только дальнего, но и ближнего окружения Путина. По крайней мере, его дальновидных представителей.

И вот наш парадокс. Реальная трансформация России требует, чтобы Путин покинул Кремль. Но его уход до того момента, когда появится влиятельная системная альтернатива, может облегчить сохранение самодержавия через приход свежей «железной руки». Очевидно, мы вскоре увидим попытки приватизировать лозунг «Долой Путина» теми, кто попытается освободить Кремль для нового царя. Поэтому этот лозунг может работать на общество только в увязке с лозунгом «Долой Самодержавие». Последнее же означает отказ от закрепленного в Конституции принципа монополии на власть, который является стержнем российской системы.

Лилия Шевцова
05.02.2013

Статья опубликована в Ежедневном Журнале
Постоянный URL статьи http://ej.ru/?a=note&id=12644

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Шевцова Л., Россия: логика упадка

• Демократия.Ру: Лилия Шевцова о наследстве Владимира Путина и программе Дмитрия Медведева

• Демократия.Ру: Гольц А., Итоги недели. Даешь самодержавие!

• Демократия.Ру: Макаркин А., Разочарование Владимира Путина

• Демократия.Ру: Прибыловский В., Суверенная олигархия терсермундистского типа

• Демократия.Ру: Дабагян Э., «Дедасо» – технология преемственности

• Демократия.Ру: Фирсов А., Социализм, как высшая стадия феодализма

• Демократия.Ру: Шевцова Л., Вперед, в прошлое! Или манифест стагнации

• Демократия.Ру: Шевцова Л., Конец эпохи: Логика осажденной крепости