Открытое письмо Президенту В. Ющенко

Шановний пане Президенте,

Перш за все, хочу щиро привiтати Вас з перемого, яку було здобуто в кращiх традиціях демократичного суспильства, яким, сподiваємость, Україна зможе насправді стати під Вашим кєрiвництвом. Рішення написати цей лист народилося саме тому, що Ваша перемога дає надзвичайно важливий шанс на радікальну перебудову укра?нскої держави, суспiльства и економікi, який, якщо їм не зуміти правильно скористуватися, буде майже неможливо отримати ще раз. Хочеться сподіватися, що пропоновані нижче думки, викладени россійскою мовою, будуть сприйняті саме в цьому плані.

Главным источником Вашей поддержки среди избирателей является надежда, что власть в государстве не только нужно, но и в действительности можно изменить. От «понятий», возведенных в закон, от коррупции и обмана, которому придан статус официальной позиции, не устали лишь те, кого называют собирательным местоимением «Они», то есть собственно представители прежней властвующей элиты. Вы олицетворяете собой эту надежду на реальность честной, справедливой и действующей в рамках Закона власти.

Исходя из этого, административная реформа, видимо, станет одним из первых и главных приоритетов новой исполнительной власти. Это слово уже стало заезженным во многих пост-советских странах: различного рода комиссии, ответственные за проведение административной реформы, были созданы в Украине несколько лет назад, а в результативности их работы все могли убедиться в последние месяцы. «Майдан» – прежде всего результат провала административной реформы, осуществляемой самими бюрократами и в своих интересах. Оправдать ожидания избирателей без осуществления действительной административной реформы как изменения базовых принципов деятельности бюрократии вряд ли удастся. Действительная, а не «потемкинская», административная реформа потребует прежде всего создания механизмов интенсивного и постояннодействующего контроля над представителями государственного аппарата со стороны различных групп населения посредством различного рода ассоциаций, законодательных инициатив и регулярных референдумов. И – конечно же – проводимых без нарушений выборов. Главным источником доверия к власти и ее представителям должны стать не персоналии, а четко отработанные и прозрачные процедуры. Ваши идеи о радикальном изменении – в строну сокращения – функций президентской администрации – органа, менее всего подверженного внешнему контролю, станут важным шагом в данном направлении. Более того, переход от президентской к парламентско-президентской республике в этой связи лишается характера сиюминутного и вынужденного компромисса с представителями прежней власти, приобретая черты важного среднесрочного приоритета.

Сложившаяся система властных отношений является каркасом всей институциональной конструкции пост-советских обществ, одним из которых и была Украина до революции ноября-декабря 2004 г. Их можно определить как навязанные. Отношения между надзирателями и заключенными являются квитэссенцией данного типа властных отношений, и, по иронии судьбы, именно криминально-тюремная тема задала общую тональность революционных событий.

Изменение навязанных властных отношений представляется значительно более сложной задачей, чем это может показаться на первый взгляд даже Вам, знающему механизм функционирования власти «изнутри» и ощутившему навязанный ее характер – не будет преувеличением сказать – физически. В условиях «прозрачности» границ между различными сферами повседневной жизни, прежде всего – между политикой и экономикой, политикой и общественным мнением (средствами массовой информации), политикой и наукой, одна и та же модель властных отношений влияет буквально на все аспекты повседневной жизни. Видимо, поэтому революции удалось объединить в общем протесте, в общем неприятии существовавшей власти столь разные группы, интересы которых в обычной ситуации расходятся: бизнесмены и пенсионеры, учителя и студенты, домохозяйки и журналисты.

Изменение модели властных отношений создает угрозу стабильности системе в целом, какой бы безобразной и отвратительной она ни была: всем, в том числе и рядовым гражданам, потребуется время, чтобы научиться уважать законы и моральные принципы не из боязни, не по приказу и принуждению, а по убеждению и в режиме диалога. Но без изменения базовых принципов власти не предать революцию не удастся. (Хочется верить, что ни у кого из Ваших сегодняшних соратников через десять-пятнадцать лет не возникнет желания написать книгу «Преданная революция»). Поэтому основные испытания и потрясения не позади, а впереди, хотя первый, самый важный, шаг сегодня уже сделан.

Несколько слов о моральных принципах как важном дополнении закона, или, точнее, о культурной стороне продолжающейся революции. Она стала, возможно, самым мощным толчком к развитию украинской культуры за всю ее историю. Например, вряд ли возможно отделить украинский рок от событий, происходивших на Майдане Незалежности. Если революция лишь усилила подъем, наблюдавшийся на протяжении последних лет в украинском роке как одном из способов выражения неприятия власти, что позволило сделать осязаемыми плоды культурного всплеска уже сейчас, то потребуется время, чтобы зафиксировать отголоски в литературе, искусстве и языке. На украинском языке впредь будут разговаривать с большей готовностью, ибо он ассоциируется с революцией (почти по В. Маяковскому: «Я русский бы выучил…»). Вы справедливо заметили, что вопрос о русском языке был и остается излишне политизированным. Что и не удивительно, если вспомнить об уже упомянутой «прозрачности» границ, в данном случае – между политикой и культурой. Вопрос о статусе русского языка, вероятно, стал одной из немногих разделительных линий между Западом и Востоком Украины в ходе последнего голосования. Совершенно понятно Ваше нежелание поднимать вопрос о придании русскому языку статуса официального. К сожалению, сегодня русская культура и ее важнейший элемент, язык, ранее бывший предметом законной гордости для его носителей, все чаще ассоциируется именно с той моделью властных отношений, против которых была направлена революция. Желание защититься от влияния этой модели властных отношений, пусть и с помощью административных барьеров, в данной ситуации имеет основания. Однако в среднесрочной перспективе, учитывая не объединяющую, а разъединяющую роль языкового вопроса, все же потребуется решительность для его постановки. Ведь толчок к развитию культуры сделает опору на административные барьеры не столь императивной. Ориентация – в том числе и языковая – на Европу как носительницу иных ценностей лишь поможет осознать, что любого рода административное принуждение должно носить преходящий характер. Пример Канады, с трудом, но отходящей от противостояния по языковому вопросу, вселяет здесь определенный оптимизм. А ведь франкоязычную и англоязычную части этой станы разделяет весьма долгая история неприязни и вражды.

Экономика является еще одной излишне политизированной – и зависимой от властных импульсов, как сказали бы в России – сферой. Излишняя политизация проявляется и в том, что процессы приватизации в Украине происходили с использованием административного ресурса и политических связей, и в том, что сохраняется риск развития банковского кризиса как результата недавней политической нестабильности (преодолеть кризис доверия к банковской системе будет относительно легко, учитывая полученный Вами кредит доверия). Политическое влияние на исход приватизации наиболее привлекательных активов заставляет сомневаться, попали ли они в руки наиболее эффективных – в экономическом смысле – собственников и подрывает легитимность ее результатов в глазах населения. Именно такие соображения, по всей вероятности, питают Вашу решительность в отношении пересмотра результатов приватизации отдельных предприятий, таких как Криворожсталь.

Размышления о перспективах пересмотра итогов приватизации приводят к осознанию ряда дилемм. Пересмотр итогов имеет смысл только если он касается всех, а не только отдельных, нарушений, допущенных при ее проведении. Вне зависимости от того, кто выиграл от этих нарушений – люди, близкие к прежней власти, или Ваши нынешние союзники. Если же массовый пересмотр итогов приватизации невозможен, не в последнюю очередь по причине вероятной дестабилизации ситуации в экономике, то необходимо четко сформулировать критерии серьезности нарушений, допущение которых влечет за собой необходимость пересмотра (порог толерантности), причем эти критерии должны быть согласованы и с бизнес-сообществом, и с ассоциациями потребителей. А суды должны быть готовыми к беспристрастному и профессиональному применению данных универсальных критериев к конкретным случаям. При решении вопроса о пересмотре итогов приватизации, помимо юридических соображений, следует учесть и тот факт, что сложившаяся структура собственности экономически неэффективна (ввиду слабости и непрозрачности механизмов корпоративного контроля) и лишена социальной легитимности. Наконец, изменение структуры собственности может потребоваться и в контексте уменьшения энергетической зависимости Украины от поставок нефти и газа с Востока, что невозможно без глубокой структурной перестройки промышленности, отдельные отрасли которой – машиностроение, металлургия, угольная промышленность – сохранили примерно ту же конфигурацию, что и в советские времена, когда объемы, стабильность и цена поставок энергоносителей были гарантированы. Чтобы по-настоящему (то есть вне зависимости от состояния текущих отношений с Россией, которые в краткосрочном периоде не будут безоблачными) адаптироваться к условиям мирового рынка энергоносителей, Украине потребуется приложить значительно больше усилий по изменению своей промышленной структуры чем, например, странам Балтии, испытавшим аналогичный «газовый» шок в начале 1990-х годов.

Многие из упомянутых выше вопросов (о языке, об итогах приватизации, о структурной перестройке, а так же те, которые были сознательно упущены, например, о жилищно-коммунальном хозяйстве), требующих решения уже сегодня, весьма болезненны и требуют сильной политической воли для их решения. Вы видите главный подводный камень, на который можно натолкнуться при поиске решений: сильная власть не обязательно централизованная, а централизованная власть – не обязательно сильная (именно на этот камень сел корабль реформ в России). Сильная власть – это власть ограничиваемая институтами гражданского общества (и одновременно – опирающаяся на них), что придает ей устойчивость и предсказуемость и позволяет ей верить.

Вопрос о том, нужно ли «меньше» или «больше» государства не вполне корректен. За «сокращение» государства ратуют те, кто не верит, что его можно заставить работать на благо граждан и нации, а не служить интересам правящей элиты: с этой точки зрения, чем скромнее государственное вмешательство, тем меньше от него вреда. Однако в период коренной модернизации государства нужно достаточно много, но иного государства. Сила государства, способного инициировать модернизацию – не в числе и даже в не в эффективности работы бюрократов, не в объеме располагаемых ими ресурсов, а в наличии устойчивых обратных связей с населением.

И направления использования этой сильной власти должны быть особыми: разграничение сфер повседневной жизни и предотвращение экспансии любой из них в направлении остальных, будь то политика, рынок или культура. Вопрос о языке должен стать преимущественно культурным вопросом и иметь решение преимущественно культурного порядка, равно как вопрос о пересмотре итогов приватизации – преимущественно экономическим вопросом. Сила государства – в способности свести в среднесрочной перспективе свое вмешательство к роли арбитра (но отнюдь не «ночного сторожа») в конфликтах между логиками различных сфер (которые озвучиваются институтами гражданского общества, существующими в каждой из них), арбитра, которому доверяют все стороны. Именно в этом заключается сверхзадача настоящей административной реформы.

В самом начале революции, 23 ноября, Вы обвинили прежнюю власть, что «нас привчають, що по Хрещатику дрофи бігають і перекотиполе качається. Нація є, але її треба любити, щоб побачити». Продолжая эту красивую метафору, можно сказать, что степную пустоту, образовавшуюся в большинстве сфер повседневной жизни между рядовыми гражданами и государственным аппаратом, предстоит заселить разнообразными ассоциациями и организациями, в диалоге с которыми и можно будет проводить успешную модернизацию украинского общества, политики и экономики.

Где-то они уже возникли. Например, в области контроля над выборами, чему в немалой степени способствовали конфликты вокруг второго тура голосования. Где-то возникнут в процессе принятия болезненных и непопулярных среди отдельных групп населения решений. Хочется верить, что Вы не будете бояться появления этих потенциальных критиков и «ограничителей» тех или иных интенций представителей власти. Наоборот, Вы будете приветствовать их появление и помогать их становлению, как Вы это сделали на Майдане. Якщо Так, то саме це стане дійсним джерелом міцної влади та успіху на довгому шляху реформ (або, іншими словами, перманентної революції) пост-радянського суспільства, що тільки розпочинаються. Хай же буде саме Так.

Антон Олейник
02.01.2005

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

• Демократия.Ру: Олейник А., Как не предать украинскую революцию

• Демократия.Ру: Олейник А., О союзе зека и чекиста

• Демократия.Ру: Олейник А., Пакт Молотова-Рибентропа – 2004